– О, мой милый друг! А как же быть с вами?
– Со мной?
– Ну конечно, как только они ушли, не напевали ли вы
мелодию, возвращаясь в комнату?
– Вообще-то напевают, когда что-то есть на душе.
– Разумеется, но эта мелодия рассказала мне о ваших мыслях.
– Неужели?
– Да. Напевать мелодию – это чрезвычайно опасно. Это выдает
подсознательные мысли. Мелодия, которую вы напевали, относится, полагаю, к
военным временам. Так. – Пуаро пропел отвратительным фальцетом:
Порой мне нравится брюнетка,
Порой – блондинка,
Та, что приехала из Идена
Проездом через Швецию…
Что может быть более откровенным? Но я думаю, что блондинка
затмит брюнетку!
– В самом деле, Пуаро! – воскликнул я, слегка покраснев.
– Это вполне естественно. Вы заметили, как Франклин Кларк
внезапно нашел взаимопонимание у мадемуазель Меган? И заметили ли вы также, как
мадемуазель Тора Грей реагировала на это? А мистер Дональд Фрэзер, он…
– Пуаро, – сказал я, – ваш ум неисправимо сентиментален.
– Это относится к моему уму в последнюю очередь. Это вы
сентиментальны, Гастингс.
Я собрался было горячо поспорить, но в этот момент открылась
дверь.
К моему изумлению, это была Тора Грей.
– Извините меня за возвращение, – спокойно сказала она, –
но, мне кажется, у меня есть что вам сказать, мсье Пуаро.
– Конечно, мадемуазель. Присаживайтесь, будьте добры.
Она села и на минуту заколебалась, будто подбирая слова.
– Дело вот в чем, мсье Пуаро. Мистер Кларк только что очень
определенно дал вам понять, что я уехала из Комбесайда по собственному желанию.
Он очень внимательный и лояльный человек. Но, собственно говоря, это не совсем
так. Я уже свыклась с мыслью, что остаюсь. Это леди Кларк пожелала, чтобы я
уехала! Она очень больная женщина, и ее мозг замутнен наркотическими
средствами, которые ей дают. Она беспричинно невзлюбила меня и настояла на том,
что я должна покинуть дом.
Мне оставалось только удивляться ее выдержке. Она не
старалась представить факты в худшем виде, как многие наверняка попытались бы
сделать, а с удивительной прямотой перешла к делу. Я восхищался ею, мои
симпатии были на ее стороне.
– Хорошо, что вы сообщили об этом, – сказал я.
– Всегда лучше иметь дело с правдой, – сказала она, слегка
улыбнувшись. – Я не хочу прятаться за мистера Кларка. Хотя он очень благородный
мужчина.
В ее словах сквозила теплота. Было очевидно, что она
восхищена Франклином Кларком.
– Вы поступили честно, мадемуазель, – сказал Пуаро.
– Это был для меня удар, – призналась Тора Грей, – я не
подозревала, что леди Кларк так меня не любит. – Она поднялась. – Это все, что
я хотела рассказать. До свидания.
Я проводил ее вниз.
– Скажу, что она поступила по-спортивному, – сказал я,
вернувшись в комнату, – у нее достаточно смелости.
– И расчета.
– Что вы подразумеваете?
– Я хочу сказать, что она может заглядывать вперед.
Я с сомнением посмотрел на Пуаро.
– Она просто прелесть, – сказал я.
– И носит прелестную одежду. Это платье из крепа и воротник
из серебристой лисы – последний крик моды!
– Вы прямо как модистка, Пуаро. Я никогда не замечаю, что
надето на людях.
– Вам тогда следует примкнуть к колонии нудистов. – Только я
собирался возмутиться в ответ, как Пуаро внезапно переменил тему: – Вы знаете,
Гастингс, я не могу отделаться от мысли, что в наших разговорах днем уже было
сказано что-то значительное. Но я не могу понять что. У меня было такое
впечатление, что… что-то напоминает мне о том, что я уже слышал, или видел, или
отмечал…
– Что-то в Черстоне?
– Нет, не в Черстоне… До того… ладно, вскоре это придет ко
мне… – Пуаро взглянул на меня, рассмеялся и снова стал напевать: – Она ангел,
не так ли? Из Идена, проездом через Швецию…
– Пуаро, – сказал я, – идите к черту!
Глава 20
Леди Кларк
Когда мы вновь увидели Комбесайд, он был погружен в
состояние глубокой и устойчивой меланхолии. Возможно, частично из-за погоды –
стоял сырой сентябрьский день, в воздухе уже улавливались признаки осени – и
отчасти, безусловно, из-за полуопустевшего дома. Комнаты на нижнем этаже были
заперты, ставни закрыты. В маленькой комнате, куда нас провели, пахло сыростью
и затхлостью.
Сноровистая больничная сиделка пришла к нам туда, подтягивая
накрахмаленные манжеты.
– Мсье Пуаро? – живо спросила она. – Я – сестра Кэпстик. Я
получила письмо от мистера Кларка с уведомлением о вашем приезде.
Пуаро осведомился о состоянии здоровья леди Кларк.
– Вообще, не столь плохо, как предполагалось. Нельзя
надеяться на сильное улучшение, разумеется, но некоторые новые методы лечения
немного помогли ей. Доктор Логан вполне доволен ее состоянием.
– Но ведь это правда, что ей не поправиться, не так ли?
– О, мы никогда так не говорим, – ответила сестра Кэпстик,
слегка шокированная такой прямотой.
– Полагаю, смерть мужа явилась для нее сильным потрясением?
– Видите ли, мсье Пуаро, для нее потрясение было не столь
сильным, каким могло бы оказаться для человека, находящегося в полном здравии и
рассудке. Леди Кларк сейчас воспринимает все туманно.
– Извините за такой вопрос: не были ли они с мужем сильно
привязаны друг к другу?
– О да, они были счастливой парой. Он очень беспокоился за
нее, бедняга. Это всегда трудно для доктора, знаете, поддерживать ложными
надеждами. Боюсь, это мучило его поначалу.
– Поначалу? А потом в меньшей степени?
– Привыкаешь ко всему, не так ли? И потом, у сэра Кармайкла
была его коллекция. Хобби – это большое утешение для мужчин. Иногда он
отправлялся на распродажу, после чего они с мисс Грей занимались пересоставлением
каталога и переустройством музея.
– О да, мисс Грей. Она уехала?
– Да. Мне жаль, что так вышло, но женщины склонны к разным
фантазиям, когда они больны. И бесполезно спорить с ними. Лучше смириться. Мисс
Грей это очень задело.
