– Предположим, она нам опять солжет.
– Вот это уже будет на самом деле интересно… и заставит
думать.
– Это ужасно – предположить, что девушка может оказаться
связанной с сумасшедшим.
– Верно… я не думаю, что это так.
Я размышлял еще несколько минут.
– Симпатичная девушка переживает тяжелые времена из-за всего
этого, – наконец выговорил я со вздохом.
– Отнюдь нет. Выбросьте из головы эту мысль.
– Но это так, – настаивал я, – все против нее только из-за
того, что она симпатичная.
– Вы говорите глупости, друг мой. Кто против нее в
Комбесайде? Сэр Кармайкл? Франклин? Сестра Кэпстик?
– Леди Кларк определенно настроена против нее.
– Друг мой, вы полны чувством сострадания к прекрасным
молодым девушкам. А я чувствую сострадание к пожилым леди. Возможно, что леди
Кларк имела ясный взгляд на вещи и людей, а ее муж, мистер Франклин Кларк и
сестра Кэпстик были слепы, как летучие мыши… и капитан Гастингс тоже…
– У вас зуб на эту девушку, Пуаро.
К моему удивлению, он внезапно заморгал.
– Может, мне нравится ссаживать вас с вашего романтического
конька, Гастингс. Вы всегда верный рыцарь – готовы прийти на помощь – дамам,
разумеется.
– Как вы нелепы, Пуаро, – ответил я, не в силах удержаться
от смеха.
– Ну хорошо, нельзя же быть трагиком все время. Мне все
интересней и интересней наблюдать за развитием личностей в связи с трагедией.
Мы имеем три семейные драмы. Первая в Андовере: трагическая жизнь миссис Ашер,
ее борьба, ее поддержка мужа-немца, преданность племянницы. Одно это может
составить целый роман. Потом в Бексхилле: счастливые, преуспевающие отец с
матерью, две дочери, сильно отличающиеся друг от друга, – маленький пупсик и
сильная, упорная Меган с ясным интеллектом и бесстрастным желанием правды. И
еще один персонаж: уравновешенный, собранный молодой шотландец, но со своей
страстной ревностью и поклонением умершей. Наконец, дом в Черстоне: умирающая
жена, муж, поглощенный своей коллекцией, но с растущей симпатией и нежностью к
красивой девушке, которая сочувствует и помогает ему; далее, младший брат –
энергичный, привлекательный, интересный, очаровательно романтический после
дальних странствий.
Поймите, Гастингс, при обычном ходе событий эти три
отдельные драмы никогда бы не соприкоснулись. Перипетии жизни, Гастингс, – тут
я никогда не перестану удивляться.
– Вот и Паддингтон, – только и произнес я.
Как только мы добрались до Уайтхэйвн-Мэншенс, нам сообщили,
что какой-то джентльмен ожидает Пуаро.
Я думал увидеть Франклина Кларка или, возможно, Джеппа, но,
к моему удивлению, это оказался не кто иной, как Дональд Фрэзер. Он выглядел
смущенным, и его косноязычие было заметно еще сильнее, чем обычно.
Пуаро не стал допытываться о цели его визита, а вместо этого
предложил сандвичи и бокал вина. До появления сандвичей Пуаро монополизировал
ход разговора, объясняя, где мы были и о чем говорили с больной женщиной. Мы
еще не доели сандвичи и не пригубили вина, а он уже придал разговору личностный
характер.
– Вы приехали из Бексхилла, мистер Фрэзер?
– Да.
– Есть ли успехи с Милли Хигли?
– Милли Хигли? Милли Хигли? – Фрэзер с удивлением повторил
это имя несколько раз. – А, та девушка! Нет, я ничего там еще не предпринимал.
Это…
Он остановился, заламывая руки.
– Я не знаю, зачем пришел к вам! – взорвался он.
– Я знаю, – сказал Пуаро.
– Вы не знаете. Откуда вам знать?
– Вы пришли ко мне потому, что вы кому-нибудь что-то должны
сообщить. Вы оказались правы. Я тот самый человек. Говорите!
Уверенность Пуаро принесла результат. Фрэзер взглянул на
него с чувством признательного послушания.
– Вы так думаете?
– Черт возьми! Я уверен в этом.
– Мсье Пуаро, вы знаете что-нибудь о снах?
Я был готов услышать от него что угодно, но только не это.
Пуаро, однако, не был озадачен.
– Знаю, – ответил он, – вам что-то приснилось?..
– Да. Я полагаю, вы скажете – это вполне естественно, что
мне должно сниться… это. Но это не обычный сон.
– Нет?
– Мне снилось это три ночи подряд, сэр… Мне кажется, я схожу
с ума…
– Расскажите мне…
Лицо Фрэзера стало мертвенно-бледным. Глаза его вылезли из
орбит. Между прочим, он действительно выглядел сумасшедшим.
– Все время одно и то же. Я на пляже. Ищу Бетти. Она
потерялась – просто потерялась, понимаете. Мне надо ее найти. Мне надо отдать
ей ее пояс. Он у меня в руке. И потом…
– Да?
– Сон меняется… Я больше не ищу. Она там, передо мной, –
сидит на пляже. Она не видит, как я приближаюсь… это – о, я не могу…
– Продолжайте. – Голос Пуаро звучал авторитетно, твердо.
– Я подхожу сзади нее… она не слышит меня… Я обвиваю поясом
ее шею и затягиваю, о, затягиваю…
Агония в его голосе была страшной… Я стиснул ручки своего
кресла… Так реально представлялись вещи.
– Она задыхается… она мертва. Я задушил ее – и вот ее голова
откидывается назад, и я вижу ее лицо… и это Меган, не Бетти!
Он откинулся назад, весь бледный и дрожащий. Пуаро налил еще
стакан вина и подал ему.
– Что означает этот сон, мсье Пуаро? Почему он приходит ко
мне? Каждую ночь?..
– Выпейте вина, – приказал Пуаро.
Молодой человек выпил и спросил более спокойным голосом:
– Что это означает? Я… я не убивал ее, не так ли?
Что ответил Пуаро, я не знаю, потому что в эту минуту я
услышал, как почтальон постучал в дверь, и автоматически вышел из комнаты.
То, что я вынул из почтового ящика, заставило меня забыть
необычное откровение Дональда Фрэзера.
Я поспешил обратно в гостиную.
– Пуаро, – воскликнул я, – оно пришло! Четвертое письмо!
Он вскочил, выхватил его у меня из рук, достал свой нож для
разрезания бумаг и вскрыл его. Он разложил письмо на столе.
