– Кого тут грабанули? – поинтересовался парень. – Пройдемте, – когда я поднял руку и открыл рот. – Что у вас в пакете?
– Брюки.
– Покажите, – подозрительно сдвинул брови. Мимика лица чрезвычайная.
Убедившись, что у меня там всего лишь штаны, а не пояс шахида, малолеток открыл замок на решетке и пустил меня внутрь.
Мы прошли по коридору, миновали еще одну решетку и очутились в небольшой комнате. Посредине стул и стол. Младший лейтенант открыл ящик стола, достал несколько листов бумаги, ручку, положил все это передо мной и сказал:
– Пишите на имя начальника РОВД. Вот образец, – он достал еще один лист бумаги, упакованный в файл с перфорацией. – Я сейчас приду.
– А что писать?
– Заявление. Где, когда и что с вами случилось.
– А не лучше ли, – наивно предложил я. – Я вам все расскажу, вы побежите его ловить по горячим следам, а я пока попишу.
– Нет, не лучше. Я никуда не побегу. У меня дел по горло. Пишите.
Он вышел, а я принялся упражняться в эпистолярном жанре, добросовестно вспоминая все подробности происшествия. Через пятнадцать минут получилось две страницы мелким почерком. Из-за разбитых очков устал правый глаз.
В комнате висел неприятный запах, смесь ваксы и дешевых сигарет, еще пробивалась примесь чего-то сладкого, я не смог идентифицировать источник. Наверное, именно так пахнут преступления и человеческие страдания.
В правом углу столешницы чем-то острым было накарябано: менты – козлы. Приглядевшись я обнаружил, что подобных автографов оставлено немыслимое количество. Как только не склоняли бедных стражей порядка. Некоторые сравнения были почти гениальными, что-то меня позабавило. Характерно, что надписи эти пытались уничтожить, замазать, закрасить и даже срезать ножом, но они, как заговоренные восставали из небытия. На знакомство с остальными достопримечательностями этой комнатушки у меня ушло еще полчаса. За это время я успел придумать и решить три сложных примера на порядок действий. Для того чтобы превратить цифры в слова я вначале хотел использовать свое заявление, но потом подумал, что честнее будет пройтись по надписям. Два раза подряд мне выпало слово «обезьяны». Так называли Ментов аж в трех посланиях. Я подумал, что данное слово не может случиться в моей жизни, разве что в качестве метафоры.
Обо мне определенно забыли.
Когда терпение кончилось, я вышел в коридор и направился в сторону дежурки. Долго идти не пришлось: уперся в решетку, которая оказалась на замке. С той стороны прутьев сидел на корточках помятый парень, находившийся в нирване. От него пахло мочой.
Обратный путь тоже результатов не принес, все везде было наглухо заперто. Может быть, удастся уговорить этого типа, чтобы он сходил в дежурку и напомнил обо мне.
Мысль оказалась неудачной, парень на контакт не шел, мычал и закатывал глаза. Мало того, обнаружились наручники на его запястьях.
Такого развития ситуации я не ожидал, ничего не оставалось, как только стоять у решетки, как животное и смотреть в даль. Метрах в двадцати по коридору ходили люди. Кричать я стеснялся.
Младший лейтенант появился через час. Время не прошло даром, я посчитал количество кафельной плитки во всем коридоре, среднюю плотность людей в минуту на один квадратный метр площади и еще много всяких бессмысленных вещей.
– Пришлось выехать на задание, – сообщил милиционер, облизывая испачканные в чем-то жирном губы и ковыряясь во рту зубочисткой. – Ну, давай посмотрим, что тут у нас. – Он сел на единственный стул, нахмурился и углубился в чтение. Я встал перед ним, как нашкодивший школьник. Прочитав мою писанину два раза, опер спросил:
– А куда вы собирались идти после магазина?
– Обратно в отель.
– А вот тут в тексте после улицы и переулка пустые места. Это зачем?
– Я названий не знаю. Думал, вы мне подскажете и впишем.
Он почесал макушку.
– Значит, вы вышли из гостиницы с одной только целью – сходить в магазин и купить брюки?
– Да.
– И потом вернуться в гостиницу?
– Да.
Он сделал паузу, потом выпалил с напором:
– Получается, для того, чтобы сходить в магазин за брюками, вам необходимо было взять с собой, как тут написано, ноутбук за полторы тысячи долларов, тридцать тысяч рублей с копейками деньгами и документы по работе. Без этих вещей вы брюки купить не в состоянии?!
Получалось именно так. Я опять попал впросак. Рука потянулась к очкам. Не мог же я рассказать ему про Жанну.
– Я побоялся оставлять такие ценные вещи в гостинице, – промямлил я.
– Вы не болтайте, внизу у портье есть бесплатный сейф для всех постояльцев. Эта гостиница на нашей земле. Там безопасность на высшем уровне.
– Про сейф я не знал, – это была правда.
– Там везде про это написано. Знаете, на кого вы похожи?
– На кого?
– На человека, который вчера всю ночь пил, потерял казенное имущество и для того чтобы скрыть свои грехи, инсценировал ограбление. Такие штуки у нас не проходят.
– Это не так.
– Где вы были вчера вечером?
– В ресторане. Но, это ни о чем не говорит.
– Ну, вот.
– Меня девушки видели из магазина «Бутик Париж», я у них брюки покупал. Я был с портфелем.
– Они что, в портфель заглядывали? Может вы пришли с каким-то портфелем, набили его тряпками, вышли, изорвали брюки, портфель выкинули и все. – Ничего не скажешь, бурная фантазия. – У вас есть документы, о том, что вы вообще покупали этот ноутбук? Хоть какая-то бумажка о том, что он существовал?
– Ноутбук, деньги и документы видел майор Полупан, – нашелся я.
– Наш Полупан?
– Я не знаю.
– Хотя, майор Полупан в городе, наверное, один. При каких обстоятельствах он видел ваш компьютер?
– Был один инцидент.
– Так вы рецидивист, – милиционер улыбнулся. – Шучу я. Раз Полупан уже имел с вами дело, ему я вас и сдам, – он встал. – Подождите минут пять.
Увидев, что младший лейтенант направляется к двери, я взмолился:
– Пожалуйста, не долго. Я в туалет хочу.
В очередной раз из потерпевшего я превратился в виноватого и просителя.
Правда, мой мучитель был добр ко мне, отсутствовал всего две минуты. Пришел он с Полупаном, у которого лицо за время нашей разлуки стало еще мужественнее.
– Опять набезобразничал? – вместо «здравствуйте» произнес он.
– Почему опять? – возмутился я.
– Значит, все же набедокурил?
– Ничего я не набедокурил.
– Он темнит чего-то, – высказался молодой. – Как будто боится. Какой-то скользкий.
