– Да я знаю, – согласился майор. – Можешь идти.
Пацан с радостью исчез, а Полупан сел на стул и углубился в мои каракули.
– Слушай, – сказал он, изучив документ. – Мне неохота с тобой возиться и выяснять, где и когда ты по пьяни потерял свой портфель. Давай я отнесусь к тебе по-доброму. Ты оставляешь мне эту бумагу, я дам ориентировку своим людям на твои вещи. Если они найдутся, мы тебе их вернем, может, где всплывут при сбыте. Регистрировать твою галиматью мы не будем. Давай, не порти нам статистику. Хорошо?
– Хорошо, – с готовностью согласился я.
– Ты ноль два не звонил?
– Нет.
– Это хорошо. А то пришлось бы отчет строчить. Напиши вот тут свой московский адрес, телефоны домашний и сотовый и иди отсюда.
Я написал все, как он велел и пошел к выходу.
– А тот старик выжил? – спросил я напоследок.
– Какой?
– В самолете.
– Да выжил, выжил. Уже дома.
Наконец я на улице. Удивительная штука. Меня ограбили, из милиции, грубо говоря, послали, а я иду и радуюсь. Чему интересно? Тому, что так легко отделался? Что меня не посадили? Не знаю, но факт остается фактом. Я очень рад, что вырвался оттуда.
По пути в гостиницу мне было не до задач. Во-первых, я действительно хотел в туалет, а во-вторых, прохожие так явно обращали на меня внимание, что мне казалось, если я буду мешкать, соберется толпа сопровождающих, которые будут тыкать в меня пальцами и гоготать.
В вестибюле встретился Спартак. Он долго и проницательно посмотрел на меня, но высказываться не стал. Слишком уставший и поэтому безразличный.
– Твоя женщина заказала в номер яичницу и кефир. С тебя сто рублей.
Я дал ему последнюю пятисотку, получил четыреста сдачи и спросил:
– Она еще там?
– Смотрит телевизор.
Если бы не этот услужливый парень с его идиотской химчисткой, то я никуда бы утром не пошел, и ничего бы не случилось. Хотя, если быть справедливым, изначально виноват не портье, а дед, обрыгавший мне в самолете брюки. Подумав про деда, я вспомнил папку с документами. Кажется, ее тоже украли.
Жанна щеголяла по номеру в моей рубашке. Ввиду крайней дохлости моего бренного тела, сорочка сидела на ней очень плотно, натягиваясь на выпуклостях. Она была ей коротка, что сразу придало нашим отношениям некоторую интимность и доверительность. Так ходят по дому молоденькие жены во время медового месяца, наслаждаясь своей рискованной красотой, и еще больше тем, что ее можно кому-то показывать.
– Боже! Что с тобой стряслось, родненький, – воскликнула моя подруга, едва открыв дверь.
Промычав в ответ нечто невразумительное, я бросился в санузел, где, справив малую нужду, впервые после инцидента, посмотрел на себя в зеркало. Вот это личина! Все гораздо хуже, чем я себе представлял. Кот Базилио в молодости, циклоп недомерок, вампиреныш. Наверное, на лице будет синяк.
После душа я попросил Жанну принести в ванную чемодан, из которого достал все чистое и спортивное. Там же нашел запасные очки, правда, затемненные. Покидая ванную, я заметил, сохнущие на батарее после стирки розовые трусики и бюстгальтер. Значит, под рубашкой ничего нет, если она не имеет обыкновения таскать с собой на всякий случай сменный комплект.
Усадив меня на диван и обложив подушками, как тяжелобольного, Жанна велела рассказать во всех подробностях утреннее происшествие. Я поведал ей нехитрый сюжет. Мой рассказ она прерывала восклицаниями и словами: ужас, не может быть, козел и гады. Зная секрет ее одежды, я не находил себе места, хотелось что-то сделать, потрогать ее, схватить, откусить кусочек. Я даже дрожал от возбуждения.
– У меня остались последние четыреста рублей, – закончил я свой рассказ.
– Жаль, – расстроилась девушка, – а я думала, что мы сходим пообедать.
И вправду, уже обед. Я пожал плечами. Аркашке я позвонить не мог, его номер записан в памяти сотового, а он крякнул. Если сообщу жене, что на меня напали и отняли все деньги, она ляжет в больницу с инфарктом. Оставалось одно – позвонить на работу и попросить прислать денежный перевод.
– А у меня тоже травма, – сказала Жанна, – порезала ногу, – она показала стопу с наклеенным куском лейкопластыря. – Извини, пришлось пошарить в твоих вещах. Когда ты ушел, я проснулась, сходила в туалет, потом подошла к балкону, и, видимо, там наступила на стекло. Сразу не обратила внимания, снова легла. Испачкала в крови всю простыню. Что делать будем?
– В смысле?
– С простыней.
Мы прошли в спальню, и она откинула одеяло. Крови было много, как будто на кровати резали барана.
– Придет горничная и поменяет, – решил я. – Только одеяло нужно так и оставить, чтобы видно было. Вчера окно разбилось, видимо плохо пропылесосили.
Потом мы озаботились проблемой связи. Мне нужно было переставить куда-нибудь SIM-карту. Скоро начнет названивать жена и тогда не сосчитать истерик, а на четыреста рублей не купить даже самый отстойный аппарат.
– У дочери моей двоюродной сестры есть подруга, – сказала Жанна, – которая работает в салоне связи, я попрошу у нее временно какой-нибудь аппарат, а ты возьми пока мой. Ты сколько у нас пробудешь?
– Неделю или две.
– Я думаю, за такой срок она и денег не возьмет, – Жанна протянула мне маленький красный допотопный раскладной “Philips” с окошечком, украшенный стеклянными бусинами. – Поменяй сам, я не умею. Вот и зарядник. Как ушла… точнее, он ушел… Как переехала к отцу, так и таскаю с собой в сумочке, забываю выложить. У меня два. Один в квартире отца. Стационарный.
– Спасибо, – я был тронут. Хоть эта проблема разрешилась. Аркашка рано или поздно даст о себе знать, волнений жены удалось избежать. Теперь бы еще решить вопрос с внешним видом.
Я притащил из ванной купленные брюки.
– Посмотри, пожалуйста, можно их как-нибудь аккуратно зашить?
Жанна зачем-то посмотрела дыры на свет и вынесла вердикт:
– Будет сильно бросаться в глаза. Давай сделаем из них шорты. Сейчас жара. Многие так и ходят. Шорты получатся солидные. Их можно носить с ремешком и с белой рубашкой. У тебя есть белая рубашка?
– Есть. Да только на коленях ссадины, как у пацана.
– А мы их замажем. И подбородочек замажем. Знаешь, какой я макияж умею накладывать!
Я согласился, решив, что хуже уже не будет.
Девушка заставила меня нацепить брюки, пометила кусочком мыла место, в котором нужно отрезать и позвонила портье.
– Только прихвати из киоска «Из рук в руки», – сказала она кому-то, похоже – Спартаку. – Я придумала, как нам на халяву пообедать, – добавила, обращаясь ко мне.
Пришедшему через пять минут Спартаку моя сердобольная подруга объяснила, как из брюк сделать шорты. Спартак попробовал заикнуться на счет денег, но Жанна смогла аргументировано доказать ему, что он мне до сих пор должен за костюм. Получалось так, что я ей наябедничал. За газету «рисепшн» деньги просить побоялся.
