С расчетом времени я ошибся. Целых полторы минуты мне пришлось объяснять охраннику, зачем и куда я возвращаюсь. По-моему дед в маразме. Он уже успел забыть, что пять минут назад я выходил из этих дверей.
– В журнале посмотри, – напомнил я.
На втором этаже, в противоположном конце коридора мелькнула тень. Там, за туалетом я видел днем еще одну лестницу. Другой выход. Уж не Чебоксаров ли это отправился домой?
– Чебоксаров! – крикнул я в спину тени. – Чебоксаров!!!
Нет, не он. Никто не отозвался, только топот ног, будто кто-то побежал вниз по ступенькам. Я подошел к кабинету и открыл дверь.
Чебоксаров находился внутри. Он лежал спиной на своем рабочем столе и трясся. Из груди у него торчала рукоятка ножа. Это был офисный нож для резки бумаги, марки “cabinet”.
На меня напал столбняк. Несколько секунд я стоял как вкопанный, потом, наконец, преодолел тяжесть в мышцах и подбежал к несчастному.
На белой рубашке расплывалась красная клякса. Я в истерике начал суетиться, зачем-то закинул на стол свисающие ноги раненого, схватил его голову и повернул к себе.
Чебоксаров открыл глаза и посмотрел на меня. Взгляд осмысленный, чистый и ясный.
– Это… – пробормотал он.
– Что?
– Это… А…
– Кто? Ну, говори!1 – закричал я.
– Это по… – в горле у него захлюпало. Он перешел на шопот.
– Громче!! – попросил я е. – А что мне сделать? Что мне сейчас сделать?
– Скажи Сереге… Это… Потух… – из его груди послышался хрип. – Потух…
Я зачем-то вытащил нож из тела. Брызнула кровь. Чебоксаров уронил голову. На глаза упала пелена. Он действительно потух.
Я заорал. Потом выбежал в коридор и снова заорал. Именно так, орущего, в крови и с ножом в руке застал меня охранник.
5.
Майор Полупан повернул стул задом наперед, оседлал его, положил руки на спинку, опустил на предплечья квадратный подбородок и застыл в этой позе на двадцать шесть секунд.
– Отравитель, алкаш, еще и убийца, – прищурившись, сказал он.
– Я не алкаш.
– Значит, против того, что ты отравитель и убийца возражений нет?
Он опять меня поймал. Покраснеть мне не удалось, лицо и так красное, как пионерский галстук.
За окном холодной кляксой разлилась ночь. Я устал и уже тупил.
Ровно час меня допрашивал некто Ситдиков из прокуратуры, теперь к нему присоединился еще и Полупан. В том, что я убийца, у этих ребят не было никаких колебаний, хотя может, и копошился червь сомнения, но где-то глубоко, в утробе и на поверхность ему выбраться никто не давал. Тем более что это так просто, повесить на меня это дело. Просто и легко. Зачем напрягаться?
Внутренне я уже начал готовить себя к тюремному сроку. Я всегда во всем виноват. Еще со школы, даже с детсада. Планида у меня такая. Хотя, разве к этому можно подготовиться? Нельзя раскисать.
– Не надо меня ловить на слове, – постарался я сказать как можно тверже. – Просто то, что я убийца и отравитель – это абсурд. Тут и возражать не стоит.
Опять я оправдываюсь.
– Абсурд, говоришь?
– Да.
– Ну, ладно, – он достал из кармана пачку «Монте Карло» и закурил, – давай, выкладывай свою версию.
– Версию чего?
– Того, как ты оказался в кабинете у Чебоксарова с ножом в руке, – он выпустил дым прямо мне в лицо. – Хотя, нет. Вначале расскажи нам, где же ты все-таки потерял свой портфель.
Начавший было засыпать на диване Ситдиков, оживился, услышав новую информацию.
– Я портфель не терял, его у меня выхватили из рук, при этом чуть не покалечили, – завелся я. – Если вы не умеете и не хотите делать свою работу, ловить преступников, то хотя бы не валите с больной головы на здоровую.
Полупан опять выпустил мне в лицо дым. Не нарочито, без рисовки, как бы не специально, но точно в ноздри. Я едва сдержал кашель.
– Не умеем, говоришь? – устало уточнил он.
– Видимо.
Милиционер достал из кармана неровно свернутую бумажку.
– На, почитай, на что похоже?
На листке, который оказался ксерокопией, было написано, что майор Полупан изымает для следственных действий портфель, а дальше перечислялось его содержимое, точь-в-точь мои причиндалы. Внизу стояла незамысловатая подпись.
– На что похоже? – повторил он.
– На мои вещи.
– Вот именно. Сегодня в стол находок пришел человек и принес твой портфель. Все в целости и сохранности. Деньги до копейки, даже немного больше, чем ты указал. Ноутбук, и так далее. Есть еще на свете честные люди. Я оторопел.
– Как в стол находок?
– Вот так, в городской стол находок. Он у нас один. А ты говоришь, не алкаш.
Полупан повернулся к Ситдикову и указал на меня:
– Этот тип по пьяни потерял свое и казенное имущество, и чтобы не получить по шапке, имитировал ограбление. Даже заявление хотел написать.
Прокурорский работник посмотрел на меня с презрением.
– А кто его принес? – осведомился я.
– Человек. Какой-то парень.
– Он назвался?
– А это необязательно. Он ведь принес, а не забрал.
– А почему его никто не задержал?
– За что?
– Как вы не поймете? – вскричал я. – Это он и есть, грабитель. Это же ясно, как дважды два!
Пролупан затушил сигарету, снова прищурился и изменившимся голосом произнес:
– Слушай, ты, любитель абсурдов. А не кажется ли тебе, что ты несешь сейчас самый настоящий абсурд. Он что, вначале ограбил, а потом раскаялся что ли? Ты бы хоть честного человека с грязью не мешал! Он вещи твои нашел!
Логично. Я совсем запутался. Если бы не наручники, то я бы непрерывно поправлял очки.
– Вы можете верить, можете не верить, но я говорю правду, – промямлил я неубедительно. Восьмое правило дало сбой.
– Ага. Конечно, – Полупан щелкнул зажигалкой. – Твои вещи пока у меня. Ты подозреваешься в убийстве.
– Статья сто пятая, – вставил Ситдиков. – Сейчас вы пообщаетесь с майором, потом поедем в твой гостиничный номер на обыск.
Я посмотрел в его глаза цвета мертвых моллюсков, и мне открылась мглистая бездна.
– Зачем вы приехали в наш город? – перешел на казенный язык майор, – и как оказались в офисе гражданина Чебоксарова?
Я понял, что спорить, что-то доказывать, пытаться расположить этих людей к себе, улыбаться бесполезно и начал четко ясно и правдиво отвечать на часто повторяющиеся вопросы.
