Все казалось нереальным. Еще неделю назад я гулял по Европе, а теперь сижу на поцарапанном стуле и в волосах у меня шелуха от семечек, которыми увлекались конвоиры.
На вопросы я отвечал автоматически, а сам думал в это время про папу. Мог ли он предположить, что, заставляя меня заниматься математикой, он втянет своего сына в такую неприятную историю. Еще мне представлялось лицо Тагамлицкого. С каким удовольствием я расквасил бы ему его длинный мясистый нос. Хотя, конечно, что я болтаю? Сроду не дрался. А в сорок лет начинать бесполезно.
– Значит, вы уже ушли, – монотонно интересовался Полупан, – потом зачем-то вернулись, и застали Чебоксарова с ножом в груди?
– Совершенно точно.
– А зачем вы вернулись?
– Я забыл папку с документами.
– С какими документами?
– Рабочими, – как можно более безразлично сказал я. Надеюсь, это правда и четвертое правило не пострадало.
– Вот вы заявили, что Спицын ждал вас за углом, в ста метрах от офиса. А почему не у дверей? Это что, заговор какой-то?
Ситдиков уже просветил меня, что у Аркаши фамилия Спицын. Да и вопросы эти он мне уже не раз задавал.
– При чем здесь заговор? Он не хотел, чтобы нас вместе видели. Дело касалось долга, а ему еще тут работать. Могло получиться, что он натравливает на свою фирму кредиторов.
– Ясно. Значит, вы со Спицыным не договаривались убить Чебоксарова?
– Нет.
– Хорошо. А кто видел, что вы выходили из офиса?
– Аркаша.
– Спицын?
– Да. И еще охранник.
– Тот, который застал вас с ножом?
– Нет, пожилой, который сидел на вахте.
– Ясно.
– Он, между прочим, когда я спускался, сделал какую-то запись у себя в журнале.
Полупан тоже сделал какую-то запись.
– Я надеюсь, вы не против, – обратился он ко мне, – если мы проведем небольшой следственный эксперимент? Пригласим сюда охранника и попросим его, вас опознать.
– А разве при следственном эксперименте не должен присутствовать мой адвокат?
Полупан достал еще одну сигарету и прикурил. Гробил он себя нещадно.
– Адвокатов обычно требуют преступники. Вы ведь ни в чем не виноваты?
– Нет.
– Тогда зачем вам адвокат? Придет охранник, скажет: «Да, он выходил». Вот и все. Вы ведь выходили? И возвращались?
– Да.
– Значит, вам адвокат не нужен.
Логично. Я согласился на следственный эксперимент.
– Хорошо, а то он человек пожилой и уже давным-давно сидит в коридоре.
Полупан вышел за дверь, увлекая за собой змейку белого дыма.
Через пять минут он вернулся с тремя мужчинами и женской оправой в руке. Один из вновь прибывших был помят, пьян, носил на носу очки с перетянутыми изолентой душками, двое остальных вид имели приличный.
– Придется третьим сесть тебе, – обратился майор к Ситдикову. – Народу никого.
Он поставил в ряд три стула. Посредине посадил меня, справа пьяного мужика, а слева Ситдикова, нацепив ему на лоб женские очки. Ситдиков щурился, мужик икал, а я чесал разбитые колени. Ни дать ни взять тройка придурков. И самый главный в ней я со своими нелепыми шортами.
Когда оставшиеся неохваченными двое парней узнали, что им придется стать понятыми, они попробовали сопротивляться.
– У нас украли бак из нержавейки, – заявили они. – Мы из-за этого сюда пришли, а не понятыми участвовать. Потом по судам затаскают.
Правда, возражали они слабо, а тому, который постарше было даже интересно присутствовать. Полупан сломил их сопротивление, напомнив о гражданском долге. Минут десять он что-то писал на больших бланках, потом вышел в коридор и приволок с собой того самого охранника.
– Вам знаком кто-нибудь из этих людей? – спросил майор.
Дед достал из кармана футляр с очками, нацепил их на нос и приблизился к нам почти вплотную. Он отнесся к порученному делу со всей ответственностью, разглядывал нас очень тщательно, похоже, даже нюхал.
– Да, знаком, – наконец, выдавил он.
– Кого из этих людей, и при каких обстоятельствах вы видели?
Дед еще раз напрягся, потом неожиданно указал на Ситдикова и сказал:
– Вот его, кажись.
Ситдиков даже вздрогнул. Полупан с досадой обхватил голову руками.
– Ну и когда вы его видели?
– Вчера, кажись.
– Он заходил к вам в здание?
– Кажись.
– Спасибо, можете идти, – разочаровано вздохнул милиционер. – И вы тоже, – обратился он к двум парням. – А тебя я сам отведу, – остановил он пьяного, попытавшегося тоже скрыться под шумок.
Когда все вышли, Ситдиков возмутился:
– Так и за решеткой не долго оказаться.
– Во-во, – многозначительно поддакнул я.
– Дед совсем в маразме, – поведал прокурор мне как другу.
– Я, когда вернулся, полчаса объяснял ему, что только что выходил. Вы его записи смотрели?
– Там пусто. Он просто делал вид, что пишет.
– Преступники явно знали, какая ненадежная в том заведении охрана.
Вернулся Полупан. Чтобы как-то сгладить неловкость после неудачного следственного эксперимента, он предложил нам выпить по стакану кофе. При появлении майора Ситдиков отбросил всякую фамильярность по отношению ко мне и снова придал лицу суровое выражение.
Для того чтобы достать и открыть банку кофе Полупан совершил пять движений. Нагнулся и выдвинул нижний ящик стола, достал банку, разогнулся, поднес банку к лицу и подцепил крышку ножом.
– Опять полупустая, – сердито пробормотал он. – Кто-то постоянно тырит у меня кофе! Не знаю что делать.
– Напиши заявление в милицию, – сострил Ситдиков и сам же рассмеялся над своей шуткой.
– Поставьте мышеловку, – посоветовал я. Плупан с интересом посмотрел на меня:
– Так ее же будет видно.
– Ничего подобного. Тот, кто берет ваш кофе, не смотрит в стол, он просто протягивает туда руку. Повторите свои движения, и вы поймете, что все делаете на ощупь. Так же и расхититель, тем более что, как вы говорите, это случается не первый раз.
Полупан опять нагнулся и повторил свои действия.
– А ведь ты не такой дурак, каким хочешь казаться, – задумчиво пробормотал он. – Мышеловка – это умно. И больно, и не покалечишь.
– Я не прикидываюсь.
– Может, ты еще подскажешь нам, как вести расследование? – вмешался в разговор Ситдиков.
