– Тогда запиши мой.
У нас не оказалось ни бумаги, ни ручки. На помощь пришла Жанна. Она достала из сумочки принадлежности, и Стас нацарапал свой номер.
– Братан, ты обязательно позвони.
– Постараюсь, – пожал плечами я и убрал листок в карман. Это не обещание, значит, не обман, значит, четвертое правило я не нарушил.
С улицы зашла Ленка, погрозила кулаком. Стас втянул голову в плечи и поплелся наружу.
Из-за Жанниной привередливости мы выбирали оправу минут тридцать. Пока вставляли стекла, позвонил Аркадий.
– Какие планы? – спросил он.
– Помнишь, я вернулся в кабинет к Чебоксарову за папкой?
– Да.
– Мне ее нужно забрать. Поможешь?
– Так. Следственные действия в офисе уже закончены. Ключ менты вернули, – он задумался. – Похоже, что смогу помочь. Я ведь там еще числюсь директором. Якобы пока в отпуске. Только Тихонову об этом не говори. А какая она из себя?
– Пластиковая с прозрачным верхом. “Cabinet”. В ней лежит журнал “GEO”.
– А. Я ее видел. Валяется на столе.
– Прямо сейчас сможем забрать?
– Попробуем. Ты где?
Я передал трубку Жанне и она рассказала Аркашке как нас найти.
Мы успели купить недорогую «нокию», я переставил «симку», потом мы еще минут пятнадцать сидели на автобусной остановке среди плевков и окурков и ждали Аркашку.
– Фирменный прикид, – похвалил он меня, когда я плюхнулся на переднее сидение «форда».
– Надеюсь, сегодня ты без котенка? – пошутила Жанна.
Эта безобидная реплика опять разозлила менеджера. Он пробурчал что-то в ответ и даже не сказал «до свидания» когда высаживал даму у бюро трудоустройства. Она опять хотела посвятить день поискам работы. Я обещал подруге, что позвоню, как только освобожусь. И это была правда, хотя про себя решил, что сделаю это только для того чтобы попрощаться. У нее в пакете остался мой спортивный костюм, ну да бог с ним. Хотя, портфель нужно как-то вернуть. Попрошу Аркашку, он съездит да заберет. Хватит уже непонятных знакомств.
Забрать папку оказалось проще простого. Девчонки в торговом зале после смерти хозяина продолжали по инерции выходить на работу. Существовали обязательства долги и прочая текучка. Все крутилось как прежде. Работники безоговорочно признали в Аркашке старшего руководителя. Заметив его, они стали обращаться к нему как к директору, причем без всякой паники и нервозности. Вопросы были по ходу. Из всего увиденного я сделал вывод, что, не смотря ни на что, Чебоксаров создал хорошую организацию. Она могла работать сама по себе без руководства сверху. У всех четкие и ясные обязанности, которые коллектив привык выполнять.
Аркашка забрал у старшего менеджера ключ от кабинета начальника, но потом на всякий случай позвонил Полупану. Майор подтвердил, что комнату можно открыть, тем более что, как сказал Аркашка, там находятся необходимые для работы фирмы документы.
Мы поднялись наверх мимо того самого туповатого охранника. Он меня не узнал. Жалко деда, но секьюрити он никудышный.
Комната до сих пор была опечатана. Аркадий сорвал белую полоску и привычным движением открыл дверь.
На полу и на столе засохли темные пятна, как будто кто-то разлил чай с малиновым вареньем. Скорченные бумаги хранили память о преступлении, даже злополучная папка пострадала. У нее согнулся угол, а прозрачный верх утратил прозрачность от крови.
Я думал, что буду испытывать какой-то трепет от повторного посещения этого места, но трепета никакого не наблюдалось. Все обыденно и просто.
Я взял папку в руки и сказал, что пойду в туалет, чтобы отмыть кровь.
Аркашка открыл стол и начал рыться в бумагах.
Папка отмылась легко, а плотный журнал, как я надеялся, при изгибе сохранил в порядке документы. В туалете я еще раз подивился на портрет Тихонова на дне писсуара. Все-таки, какие извращенные формы принимает ненависть. Я стал думать о ненависти и о том, чем тупая ненависть Стаса ко всем подряд отличается от изощренной ненависти Чебоксарова к своему бывшему партнеру. Убийцей, наверняка, тоже двигала ненависть.
Вернувшись в кабинет, я застал Аркашку раздосадованным. Он чего-то не нашел.
– Нужна была одна бумага, – сказал он. – Причем давно, а менты после убийства никого сюда не пускали. Куда дели? Не знаю.
– Найдется.
– Ты говорил, что застал Чебоксарова еще живым? – спросил он.
– Да.
– Он что-нибудь говорил?
– Он хотел чтобы я передал что-то какому-то Сереге. Но не успел сказать, что. Аркашка задумался.
– Серега? Тихонов что ли?
– Не знаю.
– А больше он ничего не говорил?
– Постоянно повторял это, это.
– Это?
– Да. Потом сказал: потух и умер. Действительно потух.
– А ты ментам говорил про этого Серегу?
– Забыл. Не до этого было. Да меня никто и не спрашивал.
– Хорошо.
– Почему хорошо?
– Да я так просто, не в смысле – хорошо, – покраснел Аркашка, – а в смысле – ладно. Ты что собираешься делать?
– Мне к Тихонову надо.
– Давай, звони, я тебя подкину, – он продиктовал мне номер Тихонова, потому что телефон в моих руках имел чистую память, а органайзер я оставил в портфеле у Жанны.
– Да, – хмуро ответили на том конце.
– Сергей Леонидович?
– Да.
– Моя фамилия Ткачев. Мы с вами виделись в ИВС. Я из Москвы.
– Кто? – он экономил на словах и на звуках. Ему было трудно.
Я еще раз напомнил о себе, теперь значительно подробнее.
– А, – он вспомнил.
– Хочу с вами встретиться.
– Зачем?
– Мы договаривались. Нужно урегулировать некоторые вопросы.
– Не могу.
– А когда?
– Вряд ли.
Я перестал его понимать. Похоже, что собеседник вот-вот бросит трубку.
– Я последний, кто видел в живых Чебоксарова, – мне нужно было за что-то уцепиться, не дать ему прервать диалог.
– Ну и что?
– Он кое-что сказал.
– Что?
– Я не могу по телефону.
Тихонов закашлялся, потом засопел, потом икнул.
– Приезжай.
– Куда?
– На работу.
Я понял, что объяснить, где находится его работа, Тихонов не хочет или не может. Прикрыв трубку ладонью, я поинтересовался у Аркадия, знает ли он, где офис Тихонова. Тот кивнул.
