– Скоро буду, – произнес я в трубку.
Солнечный ветер воевал с голубой атмосферой. Светило поджаривало землю с нашей стороны. Те, кто не спрятался, шипели и корчились. Кондиционер в Аркашкином форде работал на полную мощность, но все равно было жарко.
– Хочешь рассказать Тихонову про последние слова Чебоксарова? – спросил Аркашка.
– Придется. Он не хотел встречаться, нужно было как-то заинтересовать.
– Ясно. Буду тебе позванивать, – мне показалось, что Аркадий нервничает. – Как закончите, заеду и отвезу. Мне интересно, чем все завершится, но не думаю, что он пойдет на контакт.
Менеджер включил радио. Я попросил поставить «ретро». Всю дорогу мы слушали итальянцев. По пути нам попалось четыре баннера рекламирующих «Самсунг» и два – «Нокия», еще с шести улыбался Захаров. Похоже, что это все же мой Костик. Судя по рекламной компании, денег у него не меряно. Еще я заметил три синих сорок первых москвича. Два попались навстречу, один долго ехал сзади. Мне никак не удавалось рассмотреть номера. Задачки в уме не складывались, получались простенькие примеры для начальных классов.
Здание бизнес центра, в котором сидел Тихонов, походило на старый рваный женский сапог, если смотреть с моста. Двери означали дырки, а окна – шнурки. Аркашка опять высадил меня вдалеке, и мне пришлось долго искать «Бумторг» по стрелкам и рекламным следам на мраморном полу.
Минут пять молодые девчонки нудно и неумело объясняли шефу по внутренней связи, кто к нему пожаловал, наконец, получили добро и проводили меня на второй этаж. На лестничной площадке со мной случилось дежавю. Все очень походило на мой визит к Чебоксарову. Такая же симпатичная деваха, то же количество ступенек в одном пролете и злополучная папка в руках. Я решил, что не буду выпускать ее ни на секунду, чтобы со мной не приключилась какая-нибудь неприятность.
Тихонов сидел на кожаном диване, растопырив ноги и уставившись в дальний угол, туда, где встречались две стены и потолок. В черной рубашке на выпуск он выглядел не таким толстым, каким показался мне при встрече в следственном изоляторе. Когда я вошел, он повернул голову, потрогал меня матовыми глазами и лениво указал на стул напротив. Судя по всему, он был пьян.
– Они думают, что это я его убил, – произнес он, и, помолчав, добавил: – а это не я.
Около его правой ноги я заметил ополовиненную бутылку сухого вина.
– Ты тоже думаешь, что это я его убил? – неожиданно спросил хозяин совсем трезвым голосом.
– Нет, – растерялся я.
– А, может быть, ты?
– А зачем? – смутился я.
Он прищурился и снова стал пьяным.
– Действительно, тебе незачем. А кому-то есть зачем. Мне, например.
Он шумно втянул воздух носом.
– Его жена эта очкастая шмыкадявка так смотрела на меня, словно я на ее глазах перерезал ему глотку. Эта сука даже не пустила меня в квартиру.
Он опустил руку, пошарил растопыренными пальцами, наткнулся мизинцем на пузырь, поднес его к лицу и сделал глубокий глоток, оставив на губах крошки сургуча.
– Вам нечего тут делать! Понял?! Это она мне так сказала. Гнида. Без году неделя. Охомутала мужика. Внешность как у пятиклассницы, а хватка как у терминатора. Между прочим, с нее все и началось. Между прочим, ей-то, как раз и выгодно, чтобы его не стало. Вот смотри, теперь все досталось ей. Квартиры – ей, две машины – ей, бизнес – ей, и два миллиона тоже ей. Детей-то нет. Да и откуда им было взяться? Он как с ней познакомился, только и делает, что сперму сдает. Чуть ли не каждый день. Как будто дело в нем! Это она его убедила! А он такой внушаемый. Был. Да. Был.
Тихонов надолго присосался к горлышку и опустошил емкость. Как ни странно, после этой процедуры он опять стал трезвым.
– Ну, что он там сказал? – с вызовом спросил он. – Про меня, наверное? Что это я его зарезал? Если ты пришел вымогать деньги за эту информацию, то хочу тебя разочаровать. Я на шантаж не поддаюсь. Можешь идти к ментам и все им рассказать.
– Я не шантажист. А деньги вы действительно должны, только не мне, а фирме.
– Ладно. Ладно. Ну, что ты там услышал?
– Перед смертью Чебоксаров сказал буквально следующее: «Передайте Сереге… ».
– Сереге, это мне что ли?
– Не знаю.
– И все?
– И все.
– А дальше?
– Не успел. Умер.
Тихонов встал, подошел к столу, нагнулся, достал из-за тумбочки еще бутылку и воткнул в нее штопор.
Он шумно вытащил пробку и спросил:
– Будешь?
Я пожал плечами. А почему бы и нет?
– Давай.
«Те» как-то не произнеслось, на «ты», так на «ты».
Он достал вторую бутылку, откупорил и протянул мне. На стаканах что ли экономил? Мы принялись пить из горлышка и молчать.
Вино было настолько кислое, что сводило челюсть. Я посмотрел на этикетку. Франция.
– Я ему говорил, – наконец заговорил Тихонов, – что он зря связался с Захаровым. Захаров подонок, и друзья у него все подонки. Они его кинут, – он встрепенулся. – Вот он и след! Убийц нужно искать в его новом окружении!
Я вздрогнул. Застучало в висках.
– Какого Захарова ты имеешь ввиду?
– А у нас тут один такой орел. Олигарх местный. Всех скупил и Чебоксарову голову заморочил. Втянул в какую-то авантюру. Козел.
– ОАО «Аспект»?
– Именно. Уже познакомился?
– Пока нет.
– Вот там пускай менты и копают. Надо подкинуть идею.
Опять повисла тишина.
Со мной случился кризис. Опять Захаров! Это какой-то бред. Прошлое наступает на пятки. Я даже боялся спросить у собеседника, при чем тут Захаров. Вспомнилось, как Чебоксаров рассказывал о том, что он чего-то там проплатил и что-то подписал. «Вы обо мне еще услышите»! Вот и услышали.
– Он вообще не разбирался в людях, – продолжил свою речь Тихонов. – Кидался на блеск и цацки. Пытался вращаться среди крутизны. Да и сам был такой же. Пургомет!
Я понял, что его прорвало, что он не остановится, пока не выскажется.
– Хотя, нет. Нельзя сказать, что он пускал пыль в глаза специально. Просто у него был комплекс. Он плохо себя чувствовал без крутых машин, бирюлек и престижных знакомств. Ему было неуютно. Его тошнило, если он выпадал из обоймы. В таких делах я был для него не авторитет. А вот Захаров – пример для подражания. Он думал, что если ему удастся залезть в эту компанию, бюджет и политику, то это шаг вперед. Хотя, чего там говорить, были мы там. Еле ноги унесли.
Тихонов понизил голос и придал лицу загадочное выражение.
– Одно время мы работали в команде губернатора. Неплохие деньги имели. Снабжали область ГСМ, пока Чебоксаров не поругался со всеми, с кем можно. И когда встал вопрос, с кем я, с Чебиком или с крутыми. Я выбрал его. Дурак. Я пришел к Макарычу (это губернатор) и говорю: «Извини, но я друзей не предаю. Мы с ним пятнадцать лет отпахали, а твои шестерки мне никто». Поругался, конечно. Да чего уж там. Хотя, справедливости ради нужно сказать, что Макарыч Кольку изначально не любил. У них была взаимная неприязнь.
