С этими словами она подала мне еще одно письмо.
“Ты думаешь, тебе удалось скрыться. Ошибаешься. Меня не
проведешь. Я все время говорю тебе это. Смерть грядет”.
— А неделю назад — это! Оно появилось прямо здесь, у меня на
столе. Его даже по почте не отправляли!
Я взяла листок. Письмо состояло всего из одной фразы,
нацарапанной наискось:
“Я здесь”.
Миссис Лайднер пристально посмотрела мне прямо в глаза.
— Поняли? Вы поняли? Он хочет убить меня. Это Фредерик или…
Уильям… Он хочет меня убить! — вскричала она высоким, срывающимся голосом.
Я схватила ее за руку.
— Ну, полно, полно, — сказала я твердо. — Не отчаивайтесь.
Мы же охраняем вас! Есть у вас нюхательная соль?
Она указала на умывальный стол. Я поднесла ей к носу флакон.
— Ну вот, так-то лучше, — сказала я, видя, как порозовели у
нее щеки.
— Да. Мне уже лучше… Ну, вот, мисс Ледерен, теперь вы
понимаете, почему я в таком состоянии? Когда мы увидели незнакомца,
заглядывающего в окно, я подумала: “Это он!” Даже когда я впервые увидела вас,
меня охватило смятение. А вдруг это переодетый мужчина, подумала я…
— Господи, какие фантазии!
— О, я понимаю, это звучит нелепо. Но вы ведь вполне могли
оказаться не медицинской сестрой, а его пособницей.
— Что за чепуха!
— Конечно. Но я от страха просто потеряла голову. Меня
осенила внезапная мысль:
— Но вы должны узнать своего мужа, правда?
— Не уверена. Ведь прошло больше пятнадцати лет. Я могу и не
узнать его в лицо. Она вздрогнула.
— Однажды ночью я видела его лицо, мертвое лицо. Сначала я
услышала, что кто-то стучит в окно. А потом увидела лицо. Мертвенно-желтое,
призрачное, оно, оскалившись, глядело на меня из-за стекла. Я страшно
закричала, и все сбежались и стали уверять меня, что там ничего нет!
Тут я вспомнила миссис Меркадо.
— А вам не приснилось все это? — спросила я с сомнением в
голосе. — Вы уверены?
— Нет! Не приснилось!
Но я не разделяла ее уверенности. Ничего удивительного, что
в ее состоянии ночные кошмары подобного рода преследуют ее и что в момент
пробуждения она легко может счесть их явью. Однако я положила себе за правило
никогда не противоречить пациентам. Я постаралась, сколько могла, успокоить
миссис Лайднер и убедить ее, что, если в округе появится незнакомец, его все
тотчас заметят.
Кажется, мне удалось немного рассеять ее страхи, и я
отправилась на поиски доктора Лайднера, чтобы передать ему наш разговор.
— Рад, что она все рассказала вам, — сказал он просто. — Ее
состояние страшно тревожит меня. Все эти стуки и мертвые лица — конечно же
чистейшая фантазия. Не знаю, право, как все-таки быть. А вы сами-то что об этом
думаете?
Что-то в его тоне насторожило меня, однако я ответила без
промедления:
— Вполне возможно, что письма эти — чья-то жестокая и
злобная шутка.
— Да, весьма вероятно. Но как же все-таки быть? Эта история
буквально сводит ее с ума. Просто не знаю, что придумать.
К сожалению, я тоже не знала. Мне вдруг пришло в голову, что
здесь не обошлось без женщины. Ведь письма, похоже, написаны женской рукой.
Невольно я подумала о миссис Меркадо.
Допустим, она случайно узнает тайну первого брака миссис
Лайднер. Почему бы ей не потешить свою злобу?
Мне не хотелось посвящать мистера Лайднера в свои догадки.
Никогда не знаешь, как человек воспримет твою версию.
— Ну что же, — бодро заключила я. — Будем надеяться на
лучшее. Мне кажется, миссис Лайднер должна чувствовать себя гораздо спокойнее,
хотя бы уже потому, что открыла мне свою тайну. Знаете, так всегда бывает. Если
замыкаешься в себе со своей болью и страхом, это неизбежно приводит к нервному
срыву.
— Очень рад, что она все рассказала вам, — повторил он. —
Это хороший знак. Стало быть, вы ей понравились и она доверяет вам. Однако что
же все-таки предпринять? Ума не приложу.
У меня так и вертелось на языке спросить его, почему бы об
опасениях миссис Лайднер не намекнуть осторожно местной полиции. Как
обрадовалась я впоследствии, что не задала ему этого вопроса!
В тот же день произошел один довольно странный случай.
Назавтра мистер Коулмен собирался в Хассани за деньгами для
рабочих. Он хотел прихватить наши письма, чтобы успеть к авиапочте. Обычно эти
письма лежали на подоконнике в столовой, в деревянном ящичке. Вечером мистер
Коулмен принялся разбирать их, складывать стопками и перевязывать резинкой.
Вдруг он громко хмыкнул.
— Что случилось? — спросила я.
Он с усмешкой протянул мне конверт.
— Опять наша Прекрасная Луиза! По-моему, у нее не все дома.
Вы только посмотрите на этот адрес! Сорок вторая улица, Париж, Франция.
Какая-то ерунда, а? Как по-вашему? Может, вы сходите к ней, спросите, что она
себе думает? Она только что ушла спать.
Я взяла письмо, сбегала к миссис Лайднер, и она исправила
адрес.
Ее почерка я раньше не видела и удивилась — он показался мне
знакомым. Я тщетно пыталась вспомнить, где я могла его видеть? И вдруг среди
ночи меня осенило: он чрезвычайно похож на почерк, которым написаны анонимные
письма, только, пожалуй, чуть крупнее и небрежнее.
Что же получается? — думала я. Неужели миссис Лайднер сама
пишет эти письма? А доктор Лайднер, кажется, подозревает это…
Глава 10
В субботу пополудни
Миссис Лайднер рассказывала мне о себе в пятницу. А утром в
субботу, как мне показалось, обстановка у нас немного разрядилась.
Правда, миссис Лайднер держалась со мной несколько натянуто
и подчеркнуто избегала оставаться tete-a-tete. И неудивительно! Такое не раз
мне встречалось. Женщины сплошь и рядом в порыве откровенности поверяют
сиделкам свои тайны, а потом чувствуют себя неловко и сожалеют о своей
доверчивости. Такова уж человеческая природа!
Разумеется, я ни словом не напоминала ей о нашем разговоре и
старалась касаться только насущных тем.
Мистер Коулмен, прихватив сумку с письмами, отбыл утром на
грузовике в Хассани, где среди прочих дел ему предстояло выполнить несколько
поручений, которыми его обязали коллеги. Главная же цель поездки — получить в
банке деньги в монетах малого достоинства и привезти их в Тель-Яримджах, чтобы
расплатиться с рабочими. Ясно, что все эти дела займут много времени, и мы не
ожидали его возвращения раньше полудня. Более того, я подозревала, что
завтракать мистер Коулмен намерен в обществе Шейлы Райли.
