Чувствуя, что краснею — не люблю вылезать со своим мнением,
когда меня не спрашивают, — я заметила:
— Если люди живут слишком замкнуто, они начинают раздражать
друг друга. Я это поняла, когда работала в больнице.
— Вы правы, — отозвался мистер Келси, — но ведь сезон только
начался, и они еще не успели надоесть друг другу.
— По-моему, экспедиция как бы моделирует в миниатюре
человеческое общество, — сказал майор Пеннимен, — у них там свои группки, и
соперничество, и зависть.
— Говорят, в этом году у них много новеньких, — заметил
майор Келси.
— Давайте посмотрим, — подхватил Джон и принялся считать по
пальцам:
— Юный Коулмен — новичок, Рейтер — тоже, Эммет и Меркадо
были в прошлом году. Отец Лавиньи — новенький, он вместо доктора Берда, который
заболел и не смог приехать в этом году. Ну и Кэри, этот, разумеется, из старых,
выезжает сюда вот уже пять лет, как и мисс Джонсон.
— А я-то всегда считал, что они прекрасно ладят между собой,
— заметил мистер Келси. — Посмотришь — такая дружная, счастливая семья, хоть
это, может, и маловероятно, учитывая, какая сложная штука человеческая натура.
Думаю, мисс Ледерен согласится со мной.
— Конечно, — сказала я. — Трудно не согласиться. В больнице,
например, ссоры возникают из-за таких пустяков, которые и выеденного яйца не
стоят.
— Да, в замкнутых сообществах люди становятся мелочными, —
согласился майор Пеннимен. — И все-таки, по-моему, в Тель-Яримджахе за этим
кроется нечто иное. Ведь Лайднер добр, деликатен и наделен к тому же
безошибочным тактом. Ему всегда удавалось сделать так, чтобы все в экспедиции
чувствовали себя легко и свободно и прекрасно относились друг к другу. Теперь же
обстановка у них и в самом деле необычно напряженная.
— Неужели вы не угадали причину? — засмеялась миссис Келси.
— Странно, ведь это же прямо в глаза бросается!
— Что вы хотите сказать?
— Виной всему миссис Лайднер, конечно!
— Но, послушай, Мэри, — вмешался мистер Келси, — она ведь
очаровательная женщина и совсем не вздорная.
— А я и не говорю, что она вздорная. Но она провоцирует
ссоры!
— Каким это образом? При чем здесь она?
— При чем? При чем? Она томится бездельем. Она же не
археолог, а всего лишь жена археолога. Вот она и скучает. Увлеченности мужа и
его коллег она разделить не может, потому и разыгрывает свое собственное
представление. Перессорит всех друг с другом и радуется.
— Мэри, но ведь тебе ровным счетом ничего не известно. Это
все твои домыслы.
— Разумеется, домыслы! Но вот увидишь, что я права.
Прекрасная Луиза! Недаром же она выглядит Моной Лизой. Возможно, зла она и не
замышляет, но обожает, чтобы все вертелись вокруг нее.
— Она так предана Лайднеру!
— О, конечно! Я ведь говорю не о каких-то пошлых интрижках.
Но она, что называется, allumeuse
[4]
, эта женщина.
— До чего женщины добры и снисходительны друг к другу.
Просто поразительно! — съязвил мистер Келси.
— Конечно, вас, мужчин, послушать, так все мы сплетницы и
язвы. Но уж, поверьте, мы, женщины, видим друг друга насквозь.
— И все-таки, — задумчиво проговорил майор Пеннимен, — даже
если бы самые худшие догадки миссис Келси подтвердились, то и этим едва ли
можно объяснить гнетущую, точно предгрозовую, напряженность, которая царит в
Тель-Яримджахе. У меня было явственное ощущение, что гроза вот-вот разразится.
— Не пугайте мисс Ледерен, — сказала миссис Келси. — Ей ведь
ехать туда через три дня, а вы у нее всякую охоту отобьете.
— Ну, меня не так-то легко напугать, — рассмеялась я.
Тем не менее то, что мне привелось услышать, никак не шло у
меня из головы.
Доктор Лайднер обмолвился о безопасности, — с какой стати,
думала я. В чем там дело? Тайный ли страх Луизы Лайднер, возможно,
неосознанный, но бесспорный, воздействует на всех остальных? Или расстроенные
нервы Луизы — следствие напряженной обстановки (а быть может, причины, ее
вызывающей) в Тель-Яримджахе?
Я нашла в словаре слово allumeuse, которым миссис Келси
наградила Луизу Лайднер, однако не извлекла из этого ничего существенного.
Ну что ж, подумала я, поживем — увидим.
Глава 4
Я приезжаю в Хассани
Спустя три дня я покинула Багдад. Мне было жаль расставаться
с миссис Келси и ее прелестной крошкой, которая росла не по дням, а по часам,
каждую неделю исправно прибавляя в весе предписанное количество унций. Мистер
Келси отвез меня на станцию и усадил в поезд. Следующим утром я рассчитывала
прибыть в Киркук, где меня должны были встречать.
Ночь я спала дурно. Впрочем, я всегда плохо сплю в поезде, а
тут еще меня мучили кошмары.
Однако когда утром я выглянула в окно, то увидела, что день
выдался великолепный. Дурное настроение мое быстро рассеялось. Интересно,
думала я, сгорая от любопытства, что ждет меня впереди, каковы те люди, с
которыми мне предстоит встретиться.
Я стояла на платформе, нетерпеливо оглядываясь, когда
заметила вдруг, что ко мне направляется молодой человек. У него было совсем
круглое и очень розовое лицо — ни дать ни взять персонаж из романов мистера
П.Г. Вудхауса
[5]
, я таких еще не встречала.
— Привет! Привет, приветик! — сказал он. — Вы ведь мисс
Ледерен? Знаю, знаю, что вы, я сразу понял, что это вы. Да-да! Меня зовут
Коулмен. Доктор Лайднер послал меня за вами. Как вы себя чувствуете? Ужасная
поездка, правда? Уж я-то знаю, что такое эти поезда! Ну, теперь все в порядке…
Вы завтракали? Это что, ваша сумка? Право, ваша скромность просто поразительна!
Вот у миссис Лайднер четыре чемодана, сундук, какая-то особая подушка и еще
куча разных вещей, не говоря уж о шляпной коробке. Что это я все болтаю и
болтаю? Пойдемте к автомобилю.
У станции нас ждал так называемый автофургон. Это было нечто
среднее между грузовиком, фургоном и легковым автомобилем. Мистер Коулмен помог
мне залезть внутрь и посоветовал сесть поближе к шоферу, чтобы не слишком
трясло.
Ничего себе “не слишком”! Не понимаю, как это чудо техники
не развалилось на части! На дорогу и намека не было — просто наезженная колея,
вся в ухабах и рытвинах. О, благословенный Восток! Вспомнив, какие великолепные
шоссе у нас, в Англии, я испытала приступ ностальгии.
