— Хочу, чтобы у вас осталось что-то на память. Уверен, Луиза
была бы рада.
Он хотел, чтобы я взяла ее черепаховый туалетный набор.
— Ах нет, доктор Лайднер! Это же чрезвычайно Дорогая вещь.
Право, я не могу.
— Поймите, у нее же нет сестер-.., вообще никого, кому могут
пригодиться эти вещи. Их просто некому больше отдать.
Я догадалась, что он не хочет, чтобы они попали в маленькие
жадные ручки миссис Меркадо. Предложить их мисс Джонсон, мне кажется, он бы не решился.
— Пожалуйста, не отказывайтесь, — мягко настаивал он. —
Кстати, вот ключ от Луизиной шкатулки с драгоценностями. Может быть, вы найдете
там что-нибудь, что вам понравится. И я был бы очень вам признателен, если бы
вы упаковали.., все.., все ее платья. Думаю, Райли найдет способ передать их в
бедные христианские семьи в Хассани.
Я с готовностью согласилась, обрадованная тем, что могу хоть
чем-то ему услужить. К делу я приступила немедленно.
Не слишком богатый гардероб миссис Лайднер был вскоре
разобран и упакован в два чемодана. Все ее бумаги умещались в маленьком кожаном
чемоданчике. В шкатулке хранились кольцо с жемчугом, бриллиантовая брошь,
небольшая нитка жемчуга, две простенькие золотые броши и бусы из крупного
янтаря.
Естественно, мне и в голову не пришло взять жемчуг или
бриллианты. Речь могла идти только о янтаре или черепаховом туалетном наборе.
Немного поколебавшись, я решила в пользу последнего. Доктор Лайднер так мило и
просто, ничуть не задевая моей гордости, просил меня взять эти вещицы на
память. И я, так же просто, не чинясь, с благодарностью приняла этот дар. В
конце концов, я ведь любила миссис Лайднер.
Ну вот, с делами покончено. Чемоданы упакованы, шкатулка с
драгоценностями снова заперта и отставлена в сторону, чтобы передать ее доктору
Лайднеру вместе с фотографией отца миссис Лайднер и двумя-тремя другими мелкими
вещицами.
Когда я все закончила, комната, лишенная того основного, что
наполняло ее, сразу стало пустой и заброшенной. Мне здесь больше нечего было
делать. Однако уйти у меня не хватало духу. Мне казалось, что нужно еще что-то
сделать здесь, что.., я должна что-то понять.., выяснить.
Я не суеверна, но меня вдруг пронзила мысль, что дух миссис
Лайднер витает здесь, и она хочет, чтобы я услышала ее.
Мне вспомнилось, как однажды в лечебнице мы, молодые сестры,
где-то раздобыли планшет, которым обычно пользуются спириты, и он в самом деле
стал писать нам что-то в высшей степени многозначительное.
А что, если я и вправду могу впасть в транс?
Все мы способны порой вбить себе в голову всякие глупости.
С бьющимся сердцем я крадучись обошла комнату, трогая то
одно, то другое. Разумеется, ничего, кроме голой мебели, здесь и быть не могло.
Но вдруг что-то завалилось за ящики комода, вдруг что-то там запрятано?.. Нет,
ничего нет.
В конце концов (наверное, вам покажется, что я сошла с ума,
но, как я уже сказала, чего только не заберешь себе в голову!) я поступила
очень странно — легла на ее кровать и закрыла глаза.
Затем я постаралась заставить себя забыть, кто я, внушить
себе, что вернулась назад, в тот роковой день. Я — миссис Лайднер. Я отдыхаю. Я
спокойна. Я ничего не подозреваю.
Удивительно, как можно себя накрутить.
Я самая обыкновенная, вполне земная женщина… Мне чужда
всякая мистика, но, поверьте, стоило пролежать так минут пять, как я ощутила
присутствие каких-то потусторонних сил.
Я не стала противиться им. Я сознательно усиливала в себе
это ощущение.
— Я — миссис Лайднер, — говорила я себе. — Я — миссис
Лайднер. Я лежу здесь.., дремлю. Вот сейчас.., сейчас.., дверь отворится.
Я повторяла и повторяла эти слова.., словно гипнотизировала
себя.
— Сейчас половина второго.., именно в это время.., дверь
отворяется.., дверь отворяется.., сейчас я увижу, кто войдет…
Я не отрывала взгляда от двери. Сейчас она начнет
отворяться. Я должна увидеть, как она отворяется. Я должна увидеть того, кто
отворяет ее.
Наверное, я была немного не в себе, если вообразила, что
таким способом смогу приоткрыть тайну смерти миссис Лайднер.
Но я в самом деле этому верила. Холодок пробежал у меня по
спине, по ногам. Ноги немеют.., немеют.., они не слушаются меня.
— Ты впадаешь в транс, — сказала себе я. — В трансе ты
увидишь…
Я снова и снова монотонно повторяла:
— Дверь открывается.., дверь открывается…
Ощущения холода и онемения становились все сильнее.
А потом я увидела, как дверь очень медленно начала
отворяться…
Ужас охватил меня.
Ни прежде, ни потом я не испытывала ничего подобного. Меня
сковал паралич, я вся окоченела. Не могла бы пошевелиться даже во имя спасения
собственной жизни.
Вот дверь медленно отворяется. Медленно и совершенно
бесшумно.
Сейчас я увижу…
Медленно.., медленно.., все шире и шире…
И входит Билл Коулмен…
Как, должно быть, он испугался!
Со страшным воплем я вскочила с кровати и бросилась в угол.
Он остановился как вкопанный, с широко раскрытым ртом,
простодушная физиономия залилась краской.
— Привет, привет, приветик, — выдавил он. — Что-нибудь
случилось?
Меня точно обухом по голове ударили. Я разом пришла в себя.
— Боже мой, мистер Коулмен, — сказала я. — Как вы меня
напугали!
— Извините, — смущенно улыбнулся он. И тут только я заметила
у него в руке букетик алых лютиков. Эти трогательные маленькие цветы растут на
склонах Теля. Миссис Лайднер очень их любила. Он снова залился краской.
— В Хассани цветов не достанешь. Это так ужасно, когда на
могиле нет цветов. Вот я и подумал, загляну-ка сюда и поставлю букет в этот
горшочек на столе. У нее всегда стояли тут цветы. Пусть не думает, что мы
забыли о ней.., правда? Глупо, я знаю, но.., э.., я хотел сказать…
Какой он милый, подумала я. А он стоял весь красный от
смущения. А как еще может выглядеть англичанин, уличенный в сентиментальности?
И все-таки хорошо, что он это придумал!
— Ну что вы! По-моему, просто прекрасная мысль, мистер
Коулмен.
Я налила воды в горшочек, и мы поставили туда цветы.
