Раздался звонок в дверь. Яковлев нервно вздрогнул. Кого там черт принес? Ничего хорошего ожидать не приходилось.
Он посмотрел в дверной глазок и обмер.
— Раиса?
На пороге стояла его бывшая жена.
— Какими судьбами?
Он, не скрывая удивления, смотрел на перекошенное лицо бывшей супружницы. А этой что нужно, едва успел подумать он, как женщина кинулась к нему и заголосила.
— Сын, Олежек…
У Петровича упало сердце.
— Что с ним? — Он грубо встряхнул рыдающую Раису.
— Мальчик попал в компанию. Они… — Она, захлебываясь от слез, не смогла говорить дальше.
— Ну? — прикрикнул Яковлев.
— …изнасиловали вчетвером девицу. Родители грозятся подать в суд. Умоляю, помоги…
Она схватила Петровича за руку и стала трясти его.
— Та-ак! — Яковлев злобно отпихнул ее. — Как же вы мне все надоели! Ваша семейка… Из Олега подонка воспитали. Ведь я говорил тебе, предупреждал…
Он, прищурясь, смотрел на Раису. Вид у нее был жалкий.
— Не понимаю, почему ты ко мне пришла. Помнишь, что сказала, когда вернулся оттуда? Чтобы я близко к Олегу не подходил. Теперь, значит, в качестве родителя понадобился? А что сказал бы твой покойный папаша, если бы дожил до этого светлого дня? Помнишь, как вы меня поедом ели?
Раиса перестала плакать.
— У тебя есть связи, помоги ребенку.
— Связи? С каких это пор у тебя такое хорошее мнение обо мне?
— С тех самых, как стал бизнесменом и тебя выдвинули в депутаты.
Яковлев удивленно посмотрел на бывшую жену. Не думал, что она в такой степени осведомлена о его делах.
— Вашу семейку это не касается.
— Касается, дорогой мой муженек. — Раиса презрительно скривилась. — У Олежки твоя фамилия, и я постараюсь, чтобы об этом родстве узнали твои избиратели. Не думаю, чтобы они после этого захотели иметь такого депутата. Что ты на это скажешь?
Петрович побледнел.
— Стерва! — невольно сорвалось у него. Какие же бабы стервы! От этих так называемых порядочных женщин неприятностей не оберешься. Как хорошо и без хлопот он стал жить, имея дело лишь с проститутками.
Раиса, догадываясь, какие мысли бродят в голове бывшего муженька, ждала. Она не сомневалась, что победа останется за ней. Идиот! Думает, если удалось пробиться в жизни, отхватить кусок пирога с чьей-то помощью, так стал качественно другим человеком. Нет. Как был мякишем, слабовольным кретином, так и остался. Нажмешь посильнее, уступит. Она его неплохо знала.
— Хорошо, — устало сказал Яковлев. — Я сделаю, что смогу. Давай подробно: что, где, когда… Будем думать.
Глава 14
Ашот Мирзоян, приехав ранним утром в Москву на Савеловский вокзал, остановился в задумчивости возле одного из закрытых киосков. Всю дорогу не спал, размышлял, что делать дальше. Он был нерешительным человеком, и сейчас ему было особенно трудно.
В подмосковном городе Мытищи жил его дядя Сурен Мирзоян. Семья Ашота практически не поддерживала с ним отношений из-за давней распри. Ашот делал вид, что его это не касается. Изредка бывая в Моске, заезжал к родичу. Дядя племяннику сильно не радовался, но и гнать не гнал.
Сегодня ночью, беспокойно крутясь на жесткой полке, Ашот решил, что без дяди ему не обойтись.
Сурен был стар и с чудинкой, временами с ним невозможно разговаривать. Ашот сейчас слишком взволнован, чтобы спокойно выслушивать очередные претензии выжившего из ума старика, но что делать? То, что он задумал, осуществить без помощи Сурена было невозможно. Если клад действительно существует и он сумеет его взять, куда он с ним денется — без связей, без подготовки?.. В комиссионный понесет сдавать? Ага, и на другой день загремит по статье. Тут хитро действовать надо, с умом. А дядя — человек со связями, захочет поможет. Сколько раз он, выговариваясь перед парнем, будил в его голове несбыточные мечты. «Уехать… на Кипре есть дальние родственники и знакомые, помогут. Да только деньги нужны на раскрутку. А где их взять? Все ушло, как в песок…» — бубнил старый Сурен и смертельная тоска появлялась в его глазах.
Ашот, в который раз прокручивая про себя ситуацию, решил так: к дяде он поедет, но выкладывать ему все сразу не станет, сначала надо разобраться что к чему.
Может, тот старик, что умер у него на руках, не в себе был? Какую буйную фантазию надо иметь, чтобы придумать все это! А он поверил в предсмертные бредни больного…
Ашот всю дорогу терзал себя этими мыслями. Там, в поселке, слова умирающего казались значительными и весомыми, сейчас, чем больше он размышлял об этом, тем нереальнее виделось все происходящее.
А чем он, собственно, рискует? Отпуск ему и так и этак полагается. Купил билет, прокатился в Москву. Невелика потеря.
Утренний ветерок обдувал голову. Люди вокруг спешили по делам, а он стоял, как неприкаянный.
— Парень, похмелиться хочешь? — услышал он хриплый голос сзади.
Ашот обернулся. Рядом стоял мужичонка со всклокоченными волосами и красными то ли от недосыпу, то ли от пьянства глазами.
— Будь человеком, помоги на стакан… — Абориген злачных мест безошибочным чутьем определил мятущееся состояние пассажира и не собирался отставать. — Выручи, — кривился он, рассматривая вместительную сумку Ашота. — Денег кинешь, ночевать к себе пущу, вижу, ты издалека.
Мирзоян очнулся.
— Какие деньги, папаша, зарплату полгода не получал! — зло огрызнулся он и, подхватив вещи, быстро зашагал к метро. Не хватало ему только в историю залететь из-за этого непохмеленного паразита.
Ярославский вокзал встретил его шумными толпами людей. Москвичи спешили на работу. Ашот не любил столицы и боялся ее. Он чувствовал себя здесь никому не нужным провинциалом.
Купил билет и стал изучать расписание, высвеченное на громадном табло. В Мытищах останавливались все электрички. Он, редко здесь бывая, плохо знал ярославское направление и каждый раз путался в названиях станций.
Ашот зевнул и уже повернулся было, чтобы следовать на нужный путь, как его словно в сердце что толкнуло.
На одном из табло появилось знакомое слово: станция Тайнинская… Та самая, о которой твердил умирающий Тихарев. Ашота прошиб холодный пот, появилась слабость в ногах. Верно, старик хрипел: с Ярославского вокзала, Тайнинская, поселок Дружба…
Мирзоян, не чувствуя толчков спешащих пассажиров, застыл на месте. Ехать, немедленно ехать! Молнией пронеслось в голове, но Ашот осадил себя. Нет, сейчас отправится к дяде в Мытищи, как решил. Он должен вести себя осмотрительно и не рисковать понапрасну. У него слишком яркая внешность, да и вообще в Москве Мирзоян — лицо кавказской национальности, на которых все обращают повышенное внимание, особенно милиция.
