— А что делать с этой большой штукой, которую ты называешь верхней шляпой? — спросил Цвоттель. — Здесь оставим?
— Что ты! — удивился Хёрбе. — С собой возьмем.
— Ты шутишь, гном! Как же мы потащимся с эдакой махиной?
— А ее ничего не стоит уменьшить, — успокоил его Хёрбе. — И потом я ее надену на голову.
— Но она напиталась водой, как губка! Пока высохнет, весь день пройдет.
— Пока она будет уменьшаться, вся вода из нее и выйдет.
По краям шляпы были два чуть заметных ушка. Цвоттель потянул за одно, а Хёрбе — за другое. Шляпа стала затягиваться, уменьшаться. Из нее потекли струи воды.
— Хватит! В самый раз! — остановил Хёрбе.
Стоило им отпустить ушки, как они — хлоп! — спрятались в полях шляпы. Хёрбе натянул верхнюю шляпу на нижнюю, и она пришлась как раз впору. Цвоттель в себя не мог прийти от изумления. Шляпа, в которой они только что вдвоем провели ночь под дождем, в мгновение ока высохла и превратилась в обыкновенную гномью шляпу.
— Все? — спросил Цвоттель, которому не терпелось отправиться в путь. — Идем?
Но Хёрбе что-то медлил.
— Палки не хватает, — сказал он. — Ее унес Вороний ручей.
— Невелика потеря! — воскликнул Цвоттель.
Он шмыгнул в орешник и через минуту показался с отличной палкой. Очистил ее от листьев и протянул Хёрбе. Палка была чуть длинновата для гнома. Но подарок есть подарок.
— Спасибо, — весело сказал Хёрбе. — Замечательная палка. Лучше прежней.
Держись!
Каждому ясно, что плыть в шляпе вниз по течению и идти пешком вверх по берегу ручья — не одно и то же. Солнце уже было в зените, когда Хёрбе Большая Шляпа и леший Цвоттель добрались до шумящего водопада. Именно здесь, где вчера Цвоттель спас гнома, и решили сделать первый привал.
— Оказывается, здесь красиво! — сказал Хёрбе, разглядывая скалу, с которой срывался водопад.
— Вчера тебе так не показалось, — хихикнул Цвоттель.
Но нам же теперь нужно вскарабкаться на эту скалу, — опасливо поежился Хёрбе. — Ума не приложу, как мы это сделаем.
Пустяки, — успокоил его Цвоттель. — Для нас, леших, любое дерево, любая скала нипочем.
— Но я-то гном, а не леший.
— Хватайся за мой хвост, я тебя втяну наверх, охнуть не успеешь!
— А я не упаду?
— Все будет в порядке. Покрепче держись за хвост и не смотри вниз. Не то голова закружится.
Так они и сделали. Цвоттель легко карабкался по отвесной скале, а Хёрбе тащился сзади, уцепившись за лохматый хвост. Будь Цвоттель один, он бы одним махом взобрался на самый верх скалы. Но ему приходилось тянуть за собой Хёрбе. И все же он довольно прытко карабкался, упираясь лапами в каждый выступ, Хёрбе только посапывал сзади.
— Давай-ка передохнем, — сказал Цвоттель, когда они одолели больше половины пути. — Ты, я смотрю, запыхался совсем.
Хёрбе остановился и посмотрел вверх. Еще идти и идти. А сколько же они одолели? И Хёрбе, забыв про предупреждение лешего Цвоттеля, глянул вниз. У него захватило дыхание. Где-то там, далеко-далеко, виднелась струйка Вороньего ручья. Стало страшно, и закружилась голова. Все завертелось в глазах: камни, деревья, кусты, Вороний ручей. Подвело живот, и подкосились колени. Скала стала медленно отъезжать в сторону.
— Закрой глаза! Держись! Держись крепче! — завопил Цвоттель. Вовремя же заметил леший, что Хёрбе плохо! Еще мгновение, и было бы поздно. Цвоттель крепко ухватил гнома за воротник:
— Я же предупреждал! Зачем смотришь вниз: С высотой шутки плохи.
Да, шутнику лешему было не до шуток. У него даже шерсть встала дыбом. Что бы было, если бы Хёрбе с такой высоты полетел в воду!
— Ты не успел бы пикнуть, Хёрбе, как захлебнулся! И я бы не смог тебе помочь на этот раз.
Можешь развести огонь!
Прошло немало времени, пока Хёрбе собрался с силами, а Цвоттель успокоился.
— Двинемся дальше?
— Давай.
— Только ты уж больше не смотри вниз.
Остаток пути они одолели с большим трудом. Добравшись до верха скалы, без сил плюхнулись на траву.
— Ну, гном, повезло нам, — сказал Цвоттель.
— Да, — устало проговорил Хёрбе, — наше счастье, что все обошлось.
Они млели на солнышке и дружно радовались своей удаче. Дальше оставались пустяки. Они пошли вдоль ручья и к вечеру уже были у Вороньего пруда.
— Привал, — сказал Хёрбе.
Он собрал хворост, наломал его и сложил крест-накрест. Цвоттель, ничего не понимая, удивленно следил за ним. Хёрбе, не говоря ни слова, вытащил из-под шляпы кремень и трут, которые, конечно же, были всегда при нем.
— Эти штуки для чего? — спросил леший.
— Сейчас увидишь.
Хёрбе высек искру. На конце трута задымила тлеющая искра. Хербе раздул ее, и вот уже вспыхнул огонек. Цвоттель в ужасе отскочил подальше.
— Ты умеешь делать огонь, гном?
— А что же тут особенного, леший?
Хёрбе поднес горящий трут к куче хвороста, и вот уже огонек перескочил на тонкие веточки. Он с треском и хрустом поедал их. Белые искры летели вверх.
Цвоттель остолбенел.
— Иди ближе, Цвоттель! Погрейся! — позвал его Хёрбе. — Не бойся.
Цвоттель осторожно подобрался поближе к костру. Скоро он согрелся и даже что-то замурлыкал себе под нос. Ничего нет лучше, чем сидеть вдвоем ночью у костра. Огонь и согреет, и защитит.
— Верно, Цвоттель?
— Твоя правда, гном!
Ура! ура! ура!
Ночь они провели у костра. Отлично выспавшись, гном и леший проснулись отдохнувшими и полными сил. Костер угасал. Вокруг поблескивала роса. Над Вороньим прудом медленно, словно нехотя, поднимался утренний туман. Солнце уже взошло и просвечивало сквозь туман. Они доели остатки вчерашней ежевики.
— Теперь нам осталось только переплыть Вороний пруд. Давай сделаем камышовый плот, — сказал Хёрбе.
— А твоя шляпа? Разве она нам не подойдет? — спросил Цвоттель.
— Боюсь, двоих она не выдержит. Плот все же надежнее.
Камыша на берегу было сколько угодно. Цвоттель наломал целую охапку. А Хёрбе умело сплел плот нужной величины.
