— Видите, мадемуазель?
Сьюзан слегка побледнела:
— Кажется, да.
— Сейчас створки закрыты. Через них нельзя войти в комнату.
Но зато можно выйти, затем толкнуть обе створки снаружи, аккуратно ударить по
ним, как это сделал я, и стержень войдет в паз, а ручка повернется. Дверь будет
крепко заперта, и каждый, глядя на нее, скажет, что ее закрыли изнутри.
— Это то… — голос Сьюзан слегка дрожал, — это то, что
случилось вчера вечером?
— Думаю, да, мадемуазель.
Сьюзан страстно произнесла:
— Я не верю ни единому вашему слову.
Пуаро не ответил. Он прошел к камину. И резко обернулся.
— Мадемуазель, вы нужны мне как свидетель. У меня уже есть
один свидетель — мистер Трент. Он видел, как вчера вечером я нашел маленький
осколок зеркала. Я говорил с ним об этом. Я оставил осколок на прежнем месте —
для полиции. Я даже сказал начальнику полиции, что важный ключ к разгадке —
разбитое зеркало. Но он не воспользовался моей подсказкой. Теперь вы будете
свидетелем того, что я положил этот осколок (на который, напоминаю, я уже
обратил внимание мистера Трента) в маленький конверт — вот сюда. — Он
сопроводил свои слова действием. — Я надписываю конверт — вот так — и заклеиваю
его. Согласны быть свидетелем, мадемуазель?
— Да.., но.., но я не знаю, что все это означает.
Пуаро прошел в другой конец комнаты. Он остановился возле
письменного стола и повернулся к разбитому зеркалу.
— Я скажу вам, что это означает, мадемуазель. Если бы вы
стояли здесь вчера вечером и смотрели в это зеркало, вы могли бы в нем увидеть,
как совершается убийство…
Глава 12
Впервые в жизни Руфь Шевени-Гор — теперь Руфь Лэйк —
спустилась к завтраку вовремя. Эркюль Пуаро был в холле и отвел ее в сторону,
когда она направлялась в столовую.
— У меня к вам вопрос, мадам.
— Да?
— Вчера вечером вы были в саду. Не наступали ли вы на
цветочную клумбу под окном кабинета сэра Жерваза?
Руфь уставилась на него.
— Да, дважды.
— А! Дважды. Почему дважды?
— В первый раз я рвала маргаритки. Это было около семи
часов.
— Не странное ли время, чтобы рвать цветы?
— Да, пожалуй. Вообще-то я их нарвала еще утром, но после
чая Ванда сказала, что букет на обеденном столе не вполне свежий. Я-то была
уверена, что они постоят до вечера.
— Стало быть, ваша мать попросила вас заменить букет? Верно?
— Да. Поэтому около семи я вышла в сад. Я действительно
рвала цветы под тем окном — там редко ходят, и не страшно, если нечаянно
наступишь на клумбу и испортишь ее вид.
— Да-да, но был еще второй раз. Вы сказали, что пошли туда
во второй раз?
— Это было перед самым обедом. Я посадила на платье пятно
бриллиантина
[24]
— прямо на плечо. Мне не хотелось переодеваться, а ни один из
моих искусственных цветков не подходил к желтоватому платью. Я вспомнила, что,
когда рвала маргаритки, видела одну позднюю розочку, и вышла ее сорвать.
Пуаро кивнул.
— Да, я помню, вчера вечером на вашем платье была роза. В
котором часу вы ее сорвали, мадам?
— Не помню точно.
— Но это очень важно, мадам. Подумайте.., вспомните…
Руфь наморщила лоб, потом быстро взглянула на Пуаро и снова
отвела глаза.
— Точно сказать не могу, — наконец произнесла она. — Должно
быть, было.., ну да, конечно, — должно быть, было минут пять девятого. Возвращаясь
в дом, я услышала гонг, а потом этот странный звук. Я заторопилась, потому что
подумала, что это уже второй гонг.
— Значит, подумали, что второй.., а вы не пытались открыть
балконную дверь в кабинет, когда стояли там, на клумбе?
— Вообще-то пыталась. Я подумала — вдруг она открыта, тогда
мне не придется идти в обход. Но она была заперта.
— Вот все и выяснилось. Я поздравляю вас, мадам.
Она уставилась на него.
— С чем?
— С тем, что у вас всему есть объяснение: комочкам земли на
туфлях, вашим следам на клумбе, отпечаткам ваших пальцев на внешней стороне
стекол. И это очень кстати.
Прежде чем Руфь нашлась, что ответить, по ступенькам
торопливо сошла мисс Лингард. На ее щеках пылал странный румянец, и она,
кажется, была немного удивлена, увидев Пуаро и Руфь вместе.
— Прошу прощения, — сказала она. — Что-нибудь случилось?
Руфь злобно произнесла:
— По-моему, мосье Пуаро спятил!
Она промчалась мимо них и скрылась в гостиной. Мисс Лингард
посмотрела на Пуаро недоумевающим взглядом.
Он покачал головой.
— После завтрака. Я все объясню после завтрака. Я хочу,
чтобы в десять часов все собрались в кабинете сэра Жерваза.
Войдя в столовую, он повторил свою просьбу.
Сьюзан Кардуэлл бросила в его сторону быстрый взгляд, потом
перевела глаза на Руфь. Когда Хьюго спросил: «Что? Зачем это?» — она ткнула его
локтем в бок, и тот покорно умолк.
Закончив завтрак, Пуаро встал и подошел к двери. Он
обернулся и достал большие старомодные часы.
— Сейчас без пяти десять. Через пять минут — в кабинете.
Пуаро огляделся. Все с интересом смотрели на него. Он
отметил, что пришли все, за единственным исключением, и тут же та, что была
этим исключением, величественно вплыла в комнату. Леди Шевени-Гор двигалась
легко и бесшумно. Она выглядела измученной и больной. Пуаро выдвинул для нее
высокий стул, и она села. Потом подняла глаза на разбитое зеркало и, вздрогнув,
отодвинула стул подальше.
— Жерваз все еще здесь, — сказала она очень обыденным тоном.
— Бедный Жерваз… Теперь уже скоро он станет свободным.
Пуаро откашлялся и объявил:
— Я пригласил всех вас сюда, чтобы вы услышали истинные
обстоятельства смерти сэра Жерваза.
— Это Судьба, — сказала леди Шевени-Гор. — Жерваз был
сильным человеком, но его Судьба оказалась сильнее.
