В этот момент вернулись остальные. Гид казался наиболее
усталым из всех троих. По пути в Амман он не сообщил почти никакой информации и
даже не упоминал о евреях, за что все были ему глубоко признательны. Его
страстные и многословные жалобы на их пороки всем действовали на нервы.
Теперь дорога, извиваясь среди кустов олеандра, усыпанных розовыми
цветами, свернула на восток от Иордана.
В Амман путешественники прибыли во второй половине дня и
после краткого осмотра греко-римского театра рано легли спать. Завтра рано
утром им предстояла долгая поездка через пустыню в Маан.
[25]
Выехали в начале девятого. В автомобиле царило молчание.
День был жарким, и к полудню, когда они остановились для ленча на природе,
духота стала невыносимой. Пребывание в замкнутом пространстве с тремя другими
человеческими существами раздражало каждого.
Леди Уэстхолм и доктор Жерар затеяли спор о Лиге Наций. Леди
была ярой ее сторонницей, а француз, напротив, отпускал на ее счет ядовитые
замечания. От позиции Лиги в отношении Абиссинии и Испании они перешли к
пограничному конфликту в Литве, о котором Сара никогда не слышала, а от него –
к деятельности по подавлению наркобизнеса.
– Вы должны признать, что проведена колоссальная работа! –
настаивала леди Уэстхолм.
Доктор Жерар пожал плечами:
– Возможно. И за колоссальные деньги.
– Но дело крайне серьезное. Благодаря закону об опасных
наркотических веществах… – И спор разгорелся с новой силой.
– Так интересно путешествовать с леди Уэстхолм! –
прочирикала мисс Прайс.
– Да неужели? – ядовито отозвалась Сара, но мисс Прайс не
заметила сарказма и продолжала радостно щебетать:
– Я часто видела ее имя в газетах. Прекрасно, что женщины
могут заниматься политикой и отстаивать свои интересы. Я всегда рада, когда
женщина чего-то добивается.
– Почему? – свирепо осведомилась Сара.
Мисс Прайс застыла с открытым ртом.
– Ну… – растерянно пролепетала она, – просто приятно, что
женщины тоже на что-то способны.
– Я не согласна, – возразила Сара. – Приятно, когда любой
человек может осуществить что-то достойное. И не важно, мужчина это или
женщина.
– Ну конечно, если смотреть на это с такой точки зрения… –
Мисс Прайс выглядела слегка обиженной, и Сара добавила более мягко:
– Простите, но я ненавижу эту дифференциацию полов.
«Современная девушка обладает сугубо деловым отношением к жизни» и тому
подобное. Все это выдумки! Некоторые девушки деловые, а некоторые – нет. Точно
так же некоторые мужчины сентиментальны и тупоголовы, а некоторые обладают
ясным и логичным умом. Существуют разные типы интеллекта, а пол имеет значение
только в сексуальных вопросах.
Покраснев при слове «сексуальный», мисс Прайс переменила
тему.
– Жаль, что здесь совсем нет тени, – пробормотала она. –
Хотя пустыня чудесна, не так ли?
Сара кивнула.
Пустыня действительно чудесна, думала она. Люди не тревожат
ее своими утомительными дрязгами… Здесь забываешь о личных проблемах. Сара
чувствовала, что наконец освободилась от Бойнтонов – освободилась от странного
желания вмешаться в жизнь людей, чьи орбиты даже отдаленно не соприкасались с
ее собственной. Пустыня дарует мир и покой…
К сожалению, Сара наслаждалась им не в одиночестве. Леди
Уэстхолм и доктор Жерар покончили с наркотиками и теперь спорили о простодушных
молодых женщинах, которых зловещим образом экспортировали в аргентинские
кабаре. Обсуждая эту тему, доктор Жерар проявил легкомыслие, которое леди
Уэстхолм, лишенная, как всякий истинный политик, чувства юмора, сочла весьма
прискорбным.
– Продолжим! – возвестил драгоман и вновь заговорил о зловредности
евреев.
Примерно за час до захода солнца они наконец прибыли в Маан.
Странные люди с дикими физиономиями окружили машину. После краткой остановки
путешественники двинулись дальше.
Глядя на плоскую пустынную местность, Сара недоумевала, где
может находиться скальный город Петра. На мили вокруг не было видно ни гор, ни
холмов. Значит, до конца путешествия еще очень далеко.
В деревне Айн-Муса машину пришлось оставить. Здесь их
ожидали лошади – жалкие тощие клячи. Мисс Прайс беспокоило то, что ее полосатое
платье не подходит для верховой езды. Леди Уэстхолм благоразумно облачилась в
бриджи, не слишком подходящие к ее фигуре, но, безусловно, практичные.
Проводники вели лошадей по скользкой тропинке. Каменистая
почва осыпалась, и животные двигались зигзагами. Солнце клонилось к закату.
Сара очень устала от долгой поездки в душном автомобиле. Ее
чувства притупились. Ей казалось, что у нее под ногами вот-вот разверзнется
адская бездна. Извилистая тропинка все время спускалась вниз – казалось, она
ведет под землю. Вокруг громоздились красноватые скалы. Сара ощущала
невыносимую духоту – ущелье становилось все более тесным.
«Спускаясь вниз, в долину смерти…» – вспомнила она.
Начало темнеть. Ярко-красные стены ущелья потускнели, но
спуск в недра земли продолжался.
«Как фантастично! – мелькнуло в голове у Сары. – Мертвый
город!»
И вновь, как рефрен, пришли на ум слова: «Долина смерти»…
Зажгли фонари. Лошади все еще петляли по узким проходам
между валунами. Внезапно скалы отступили, и они выбрались на широкое
пространство. Впереди мерцали огнии.
– Это лагерь! – сообщил проводник.
Лошади слегка ускорили шаг, проявив некое подобие энтузиазма
– большего им не позволяли голод и усталость. Теперь они двигались по высохшему
руслу ручья. Огни приближались. На фоне утеса виднелся ряд палаток. В скале
темнели пещеры.
Слуги-бедуины выбежали навстречу.
Сара уставилась на одну из пещер, перед которой застыла
какая-то фигура. Что это? Гигантский идол?
Впрочем, гигантской фигуру делали мерцающие огоньки. Но она
действительно походила на неподвижного идола, созерцающего угрюмую местность.
Внезапно сердце Сары едва не выскочило из груди.
Ощущение мира и покоя, дарованное пустыней, исчезло. Из
царства свободы ее привели назад в рабство. Она спустилась в это мрачное
ущелье, и здесь, словно верховная жрица какого-то древнего, забытого культа или
чудовищный распухший Будда в женском облике, восседала миссис Бойнтон…
