– Разумеется. Я не преминул этим воспользоваться.
Она резко взглянула на него, но Пуаро безмятежно подкручивал
усы, и Сара уже второй раз подумала: «Этот тип – шарлатан!»
К ней вернулось обычное самообладание. Она выпрямилась на
стуле и промолвила:
– Не думаю, что я понимаю цель этого разговора.
– Разве добрый доктор Жерар вам не объяснил?
Сара нахмурилась:
– Не могу понять доктора Жерара. Кажется, он думает…
– «Какая-то в державе датской гниль»,
[40]
– процитировал
Пуаро. – Как видите, я знаю вашего Шекспира.
Сара отмахнулась от Шекспира.
– Из-за чего вся эта суета? – осведомилась она.
– Eh bien,
[41]
разве вам не хочется знать правду об этой
истории?
– Вы говорите о смерти миссис Бойнтон?
– Да.
– По-моему, здесь много шума из ничего. Конечно, вы
специалист, мсье Пуаро, и для вас естественно…
Пуаро окончил фразу за нее:
– Для меня естественно везде подозревать преступление?
– Ну… да, может быть.
– А у вас нет никаких сомнений по поводу кончины миссис
Бойнтон?
Сара пожала плечами:
– Право, мсье Пуаро, если бы вы побывали в Петре, то поняли
бы, что такая поездка едва ли подходила старой женщине с больным сердцем.
– Значит, для вас тут все ясно?
– Абсолютно. Не понимаю позиции доктора Жерара. Он ведь
ничего не знал об этом, так как слег с лихорадкой. Естественно, я преклоняюсь
перед его медицинскими познаниями, но ему незачем было поднимать шум. Полагаю,
они могут произвести в Иерусалиме вскрытие – если не удовлетворены моим
вердиктом.
Пуаро немного помолчал.
– Есть один факт, мисс Кинг, о котором вы не знаете. Доктор
Жерар не сообщил вам его.
– Какой факт? – насторожилась Сара.
– Запас лекарства – дигитоксина – исчез из дорожной аптечки
доктора Жерара.
– О! – Сара быстро оценила новый аспект дела. И так же
быстро ухватилась за его слабое место. – А доктор Жерар уверен в этом?
Пуаро пожал плечами:
– Как вам известно, мадемуазель, врачи не делают
скоропалительных заявлений.
– Да, конечно. Но тогда у доктора Жерара был приступ
малярии.
– Вы правы.
– Он хоть знает, когда могли украсть лекарство?
– В ночь прибытия в Петру доктор Жерар заглядывал в аптечку
– у него разболелась голова, и ему понадобился фенацетин. Он почти уверен, что
следующим утром, когда он клал фенацетин в аптечку и запирал ее, все лекарства
были на месте.
– Почти… – повторила Сара.
Пуаро снова пожал плечами:
– Да, у него есть сомнения, как были бы у всякого честного
человека на его месте.
– Знаю, – кивнула Сара. – Люди, полностью убежденные в своей
правоте, всегда вызывают недоверие. Однако, мсье Пуаро, эту улику не назовешь
надежной. Мне кажется…
Пуаро вновь договорил за нее:
– Вам кажется, что мне не следовало браться за это расследование?
Сара посмотрела ему прямо в глаза:
– Откровенно говоря, да. Вы уверены, мсье Пуаро, что не
побеспокоите людей зря?
Пуаро улыбнулся:
– У семьи горе, а Эркюль Пуаро вздумал развлечься, играя в
детектива?
– Я не хотела вас оскорбить, но похоже на то.
– Следовательно, вы на стороне семьи Бойнтон, мадемуазель?
– Пожалуй. Они много страдали и заслужили, чтобы их оставили
в покое.
– А неприятной и деспотичной la maman лучше было умереть?
– Когда вы так говорите… – Сара оборвала фразу и покраснела.
– Я согласна, что такие соображения не стоит принимать во внимание.
– Однако вы их принимаете, мадемуазель, а я – нет! Мне все
равно, была ли жертва святой или чудовищем. Факт остается фактом – человеческое
существо лишили жизни, а я всегда говорю, что не одобряю убийства.
– Убийства? – резко переспросила Сара. – Но доказательство
более чем сомнительное! Сам доктор Жерар не уверен в своих словах!
– Есть и другие доказательства, мадемуазель, – спокойно
сказал Пуаро.
– Какие?
– След от укола шприцем на запястье покойной. И слова,
которые я услышал ночью в Иерусалиме, закрывая окно. Повторить вам эти слова,
мадемуазель? Извольте. Я слышал, как мистер Реймонд Бойнтон произнес: «Ты ведь
понимаешь, не так ли, что ее придется убить?»
Он увидел, как краска медленно сбежала с лица Сары.
– И надо же, чтобы эти слова услышали именно вы! –
воскликнула она.
– Такое случается. Теперь вы понимаете, почему я настаиваю
на расследовании?
– Думаю, вы правы, – медленно произнесла Сара.
– И вы поможете мне?
– Разумеется.
Ее голос был абсолютно бесстрастным, а глаза смотрели
холодно.
Пуаро поклонился:
– Благодарю вас, мадемуазель. А теперь я прошу вас
рассказать мне своими словами все, что вы помните о том дне.
Сара задумалась.
– Утром я отправилась на экскурсию. Никто из Бойнтонов с
нами не пошел. Я увидела их за ленчем – они уже заканчивали есть, когда мы
вернулись. Миссис Бойнтон вроде бы пребывала в необычайно хорошем настроении.
– Насколько я понимаю, как правило, она не была дружелюбной?
– Отнюдь, – с легкой гримасой ответила Сара.
Она рассказала, как миссис Бойнтон отпустила свою семью на
прогулку.
– Это тоже было необычным?
– Да. Она старалась держать их при себе.
– Вы думаете, что она внезапно ощутила раскаяние – что у нее
был, так сказать, un bon moment?
[42]
