– Да? Немного же ты, блин, знаешь! Прямого Стэпли позавчера выпустили из Танти! Посмотрим, как вам понравится, когда он, типа, об вас ноги вытрет!
– Старина Стэпли? Ха! Пусть попробует – без ног останется! Он даже хромую улитку не обгонит! Мы, типа, как начнем бегать вокруг него…
Гленда с грохотом поставила сковородку на железную сушилку.
– Эй вы, двое! Хватит! Мне еще нужно прибраться, и я не желаю, чтоб вы своим футболом марали мою чистенькую кухню! Слышите? Ты останешься здесь, девочка, а ты, Тревор Навроде, марш обратно в подвал, да не забудь до завтра вымыть и принести миску, иначе придется клянчить еду у кого-нибудь другого, ясно? И забери с собой дружка. Приятно было познакомиться, мистер Натт, но вы попали в дурную компанию!
Она помедлила. Натт казался таким растерянным и ошеломленным. «Кажется, я начинаю говорить как мама, да хранят меня боги», – подумала Гленда.
– Нет, погодите.
Она наклонилась, открыла духовку и протянула Натту огромную тарелку. Кухню наполнил аромат печеных яблок.
– Держите, мистер Натт. Желаю всего наилучшего. Вам надо немного поправиться, не то вас ветром унесет. И не делитесь с этим лоботрясом – вам всякий скажет, что такого попрошайки еще поискать. Так, а теперь мне надо прибраться, и если вы, парни, пришли не затем, чтобы помогать, убирайтесь с кухни. И вторую миску тоже вернуть не забудьте!
Трев схватил Натта за плечо.
– Отваливаем. Ты слышал, что она сказала.
– Да, но я могу помочь…
– Пошли!
– Большое спасибо, мисс, – выдавил Натт, прежде чем его поволокли вниз по лестнице.
Гленда аккуратно сложила прихватку, глядя им вслед.
– Гоблины… – задумчиво произнесла она. – Ты когда-нибудь раньше видела гоблинов, Джу?
– Че?
– Ты когда-нибудь видела гоблинов?
– Не-а.
– Думаешь, он правда гоблин?
– А?
– Мистер Натт. Как ты думаешь, он правда гоблин? – как можно терпеливее повторила Гленда.
– Он умный, прям ваще. Так говорит, как будто книжек начитался. И все такое.
С точки зрения Гленды, в этих словах заключалась почти сверхъестественная для Джульетты проницательность. Она повернулась и с огромным удивлением обнаружила, что Джульетта погрузилась в чтение – ну, или, по крайней мере, внимательно разглядывала строчки.
– Что у тебя там? – спросила Гленда.
– Это «Куль». Ну, типа, как живут всякие знаменитости.
Гленда посмотрела через плечо подруги, переворачивавшей страницы. Насколько она могла судить, у знаменитостей была одна улыбка на всех, и одевались они совершенно не по сезону.
– А почему они знаменитости? – спросила Гленда. – Только потому, что оказались в журнале?
– Тут еще модные советы, – обиженно отозвалась Джульетта. – Глянь, говорят, что писк сезона – микрокольчуги из хрома и меди.
– Это гномья страничка, – Гленда вздохнула. – Ладно, собирайся, я провожу тебя домой.
Джульетта продолжала читать, пока они стояли на остановке омнибуса. Столь внезапное пристрастие к печатному слову встревожило Гленду. Меньше всего ей хотелось, чтобы у подруги в голове завелись какие-нибудь идеи. Там было слишком просторно, а значит, ничто не помешало бы им с грохотом отскакивать от стенок. Гленда и сама читала, стоя на остановке, – один из своих дешевых романов, в самодельной газетной обложке. Читала она точно так же, как кошки едят, – украдкой, словно бросая кому-то вызов.
Когда омнибус потащился к Сестричкам Долли, она вытащила из сумочки шарф и рассеянно повязала на запястье. Гленда ненавидела футбол с его жестокостью, но знала, как важно принадлежать к определенному лагерю. Человек, который не принадлежал ни к одному – особенно после большой игры, – всерьез рисковал здоровьем. Ступая на родную почву, нужно было демонстрировать правильные цвета. Не выделяться из толпы.
Почему-то при мысли об этом Гленда немедленно вспомнила Натта. Он был такой странный. Безобразный, но очень опрятный. От него пахло мылом, и он страшно нервничал. Что-то в нем такое было…
Атмосфера в Необщей комнате сделалась холодной, как талая вода.
– Вы хотите сказать, мистер Тупс, что мы должны публично принять участие в игре для хулиганов, мужланов и подонков? – уточнил заведующий кафедрой бесконечных штудий. – Но это невозможно!
– Я бы сказал, маловероятно. Но возможно, – устало произнес Думминг.
– Разумеется, невозможно! – воскликнул Главный философ, кивая заведующему кафедрой. – Нам придется обмениваться пинками с людьми, выросшими в сточной канаве!
– Мой дедушка забил два гола в матче против Колиглазной улицы, – негромко и как будто всего лишь констатируя факт, сказал Чудакулли. – В те дни мало кому удавалось в жизни забить хотя бы один. Если не ошибаюсь, максимум, сколько удалось забить одному человеку, – четыре. Это, разумеется, был Дэйв Навроде.
Волшебники вдруг поспешно принялись пересматривать свои воззрения.
– Ну да, конечно, тогда были совсем другие времена, – внезапно расплывшись в улыбке, сказал Верховный математик. – Тогда, насколько мне известно, даже почтенные ремесленники иногда играли в футбол, просто так, шутки ради.
– Ну, им быстро становилось не до шуток, когда они встречались с моим дедушкой, – ответил Чудакулли, слегка ухмыляясь. – Он был профессиональный боец. Дрался за деньги. Хозяева пабов посылали за ним, если очередная ссора приобретала опасный оборот. Разумеется, в некотором смысле дедушкино вмешательство делало ее еще опаснее, но к тому времени большинство участников уже лежали на мостовой.
– Он выбрасывал их на улицу?
– Да! Но, надо отдать ему должное, обычно только с первого этажа и предварительно открыв окно. Дедушка был очень деликатен. Зарабатывал на жизнь, изготавливая музыкальные шкатулки. Очень тонкие штучки. Получал за них первые призы на выставках. Он вел трезвый образ жизни и был глубоко религиозен. Бои были для него… чем-то вроде подработки. Я точно знаю: он никому не оторвал ничего такого, что не сумели бы пришить обратно. Все говорили, что он отличный парень. К сожалению, я его не застал. Всегда жалел, что мне нечего о нем вспомнить.
Все волшебники, как один, перевели взгляд на огромные ручищи Чудакулли, каждая размером со сковородку. Когда он хрустнул костяшками, отозвалось эхо.
– Мистер Тупс, значит, нам будет достаточно собрать команду и проиграть? – уточнил он.
– Именно так, аркканцлер, – ответил Думминг. – Отдать победу противнику.
– Но если мы не выиграем, все увидят, как мы проиграем? Я прав?
– Пожалуй, что так.
– В таком случае, полагаю, мы обязаны выиграть.
– Честное слово, Наверн, ты заходишь слишком далеко, – сказал Главный философ.
