ДУМАЕТЕ, ЭТО ВСЕ?..
К сожалению, когда два человека ужинают за очень большим парадным столом, они сидят на противоположных концах длинной оси. Это донельзя глупо, мешает разговаривать, и еду соседу не передашь, но патриций Витинари и госпожа Марголотта, видимо, смирились.
С другой стороны, оба ели очень мало, а потому передавать все равно было особо нечего.
– Ваш секретарь, кажется, хорошо ладит с моим библиотекарем, – заметила госпожа Марголотта.
– Да, – сказал Витинари. – Наверное, они сравнивают скоросшиватели. Он как раз изобрел новый.
– Ну, чтоб мир вращался, как положено, нужно, чтобы хоть один человек искренне занимался скоросшивателями, – произнесла госпожа Марголотта. Она отставила бокал и посмотрела в сторону двери.
– Ты, кажется, волнуешься, – сказал Витинари. – Гадаешь, каким он придет?
– У него был долгий и необычайно успешный день. Ты говоришь, он отправился на какой-то любительский спектакль?
– Да, с той весьма прямолинейной молодой особой, которая печет пироги.
– Понятно, – сказала госпожа Марголотта. – Он, разумеется, знает, что я здесь, – и уходит развлекаться с кухаркой?
На губах Витинари мелькнула тонкая улыбка.
– Это не простая кухарка, а гений среди кухарок.
– Тем не менее признаю, что я удивлена.
– И расстроена? – подсказал Витинари. – А может быть, слегка ревнуешь?
– Хэвлок, ты заходишь слишком далеко.
– А ты ожидала чего-то другого? И потом, должна же ты понимать, что его победа – это и твоя победа.
– Я рассказывала, что видела и других? – спросила Марголотта, помолчав.
– Орков?
– Да. Они такие жалкие. Конечно, так люди отзываются и о гоблинах, и они действительно по религиозным соображениям хранят собственные сопли, а заодно и все остальное, но, по крайней мере, в этом есть некоторая логика.
– Хотя бы религиозная, – пробормотал Витинари. – Которая зачастую весьма растяжима.
– Ты знал, что Игори сделали орков из людей?
Витинари, с бокалом в руках, подошел к другому концу стола и взял перечницу.
– Нет. Хотя мог бы и догадаться. Гоблины не настолько жестоки.
– У орков ничего не было, – продолжала Марголотта. – Ни культуры, ни легенд, ни истории. Он может дать им все это.
– Он – полная им противоположность, – произнес Витинари и добавил: – Но ты возлагаешь на его плечи огромное бремя.
– А разве мое мало? А твое?
– Я чувствую себя ломовой лошадью, – признал Витинари. – Но спустя некоторое время перестаешь это замечать. Это просто образ жизни.
– Орки заслужили шанс. Притом немедленно, пока действует перемирие.
– Перемирие? – переспросил Витинари. – Ах да, промежуток времени, когда готовятся к следующей войне.
– Где ты научился такому цинизму, Хэвлок?
Витинари развернулся и рассеянно зашагал обратно на свое место.
– В основном от тебя, Марголотта, хотя должен признать, что не только. Я имел возможность изрядно пополнить образование, став тираном Анк-Морпорка.
– По-моему, ты даешь людям слишком много свободы.
– О да. Именно поэтому я до сих пор правлю городом. Я искренне полагаю, что лучший способ сохранить власть – это сделать так, чтобы мое отсутствие казалось совершенно немыслимым. Я, разумеется, помогу тебе, чем сумею. Рабов быть не должно, даже рабов собственного инстинкта.
– В одиночку тоже можно качнуть чашу весов, – сказала Марголотта. – Посмотри на господина Блеска – верховного короля троллей. Посмотри на себя. Если люди способны пасть…
Витинари усмехнулся:
– Еще как!
– …значит, орки способны подняться, – закончила Марголотта. – И если это не так, значит, в мире нет истины.
В двойные двери тихо постучали, и вошел Стукпостук.
– Мистер Натт здесь, сэр, – и с нескрываемым презрением он добавил: – С ним та… особа, которая служит в университете.
Витинари взглянул на Марголотту.
– Да, – произнес он. – Думаю, следует принять его в Главном зале.
Стукпостук кашлянул.
– Должен вам сообщить, сэр, что мистер Натт вошел в здание через ворота, которые были надежно заперты.
– Он что, сорвал их с петель? – уточнил Витинари с явным интересом.
– Нет, сэр, но собственноручно снял и аккуратно прислонил к стене.
– А, ну, значит, не все так плохо.
– А стражники?
Стукпостук мельком взглянул на госпожу Марголотту.
– Я принял меры предосторожности и незаметно расставил нескольких человек с арбалетами в галерее Главного зала.
– Вели им уйти, – приказал Витинари.
– Уйти? – переспросила Марголотта.
– Вели им уйти, – повторил патриций, пристально глядя на Стукпостука, и протянул руку ее светлости. – Если не ошибаюсь, это называется alea jacta est. Жребий брошен, ваша светлость, и сейчас мы оба увидим, какие кости нам выпали.
– Что тебе за это будет? – спросила Гленда, держась поближе к Натту, пока они шагали вверх по лестнице.
Главный дворцовый зал внушал страх, когда был пуст. Его построили именно с этой целью.
– Почему ты просто не постучал, как все остальные?
– Милая моя Гленда, я не такой, как все остальные, и ты тоже.
– Ну и что ты собираешься делать?
– Не знаю. А что сделает ее светлость? Понятия не имею, хотя, кажется, догадываюсь, о чем она думает, и держу в голове кое-какие варианты.
Две фигуры спускались навстречу им по широкой лестнице, ведущей в главную часть дворца. Эта лестница была выстроена с тем расчетом, чтобы вместить сотни человек, и двое казались на ней необычайно маленькими.
– А, мистер Натт, – сказал Витинари, когда они с госпожой Марголоттой почти достигли нижней ступеньки, – и мисс Медоед. Приношу вам обоим мои поздравления по поводу удивительной, почти невероятной победы «Незримых Академиков».
– Я думаю, в правила придется внести немало изменений, сэр, – произнес Натт.
– А именно?
– Во-первых, судье нужны помощники. Он не может видеть всё. И еще кое-какие нюансы. Хотя мистер Боров поступил великодушно.
– А из профессора Ринсвинда получится неплохой нападающий, если только ты сумеешь ему внушить, чтобы он не забывал прихватить с собой мяч, когда бегает, – сказал Витинари.
– Я не скажу этого аркканцлеру, милорд, но лично я полагаю, что гораздо больше проку от него в обороне.
