Хильда Ли улыбнулась ему:
– Ну, личное мнение я могу вам высказать. Сестра моего мужа,
Дженнифер, вышла замуж за испанца, Хуана Эстравадоса. Их дочь, Пилар, несколько
дней назад приехала сюда. Она очень симпатичная девушка и к тому же, что,
пожалуй, важнее всего, – единственная внучка во всей семье старого мистера Ли
Он был восхищен ею и сразу горячо полюбил. На мой взгляд, он захотел оставить
ей по завещанию большую сумму, а до этого, в прежнем завещании, едва ли
упоминал ее или оставлял ей самую малость.
– Вы знали мать Пилар?
– Нет. Муж ее погиб при трагических обстоятельствах вскоре
после свадьбы. Сама Дженнифер умерла год назад. Пилар осталась круглой сиротой.
Поэтому мистер Ли и пригласил ее жить у него здесь, в Англии.
– А остальные члены семьи радушно отнеслись к ней?
– Мне кажется, что все отнеслись к ней хорошо, – спокойно
сказала Ли. – Ведь приятно, когда в доме живет такой молодой, полный жизненных
сил человек.
– А что сама Пилар? Как вы думаете, ей здесь понравилось?
– Думаю, не очень. Ей, должно быть, здесь довольно холодно и
непривычно. Девушка выросла на юге, в Испании.
– Но именно сейчас в Испании как раз не слишком-то уютно, –
деловито заметил Джонсон. – И потом – мы ведь хотели послушать ваш рассказ о
ссоре, миссис Ли.
– Извините меня, пожалуйста, – сказал Пуаро. – Я отклонился
от темы.
– После того, как мой свекор закончил телефонный разговор,
он посмотрел на всех нас и заметил, улыбаясь, что все мы выглядим такими
настороженными. Затем он сказал, что устал и хочет лечь пораньше, поэтому не
желает, чтобы к нему кто-то поднимался сегодня вечером. Он, дескать, хочет
отдохнуть перед Рождеством и быть свежим, или что-то в этом роде.
Здесь она сделала паузу и напряженно задумалась.
– А потом он сказал что-то вроде: «... важно, чтобы
Рождество праздновала вместе вся семья», а затем заговорил о денежных делах. Он
сказал, что в перспективе ему придется расходовать на ведение хозяйства больше,
и предупредил Джорджа и Магдалену, чтоб они были экономнее Магдалене он сказал,
что она могла бы шить свои платья сама. Довольно домостроевская идея, я считаю,
и потому понимаю, что это замечание обидело Магдалену. Но он специально
подчеркнул, как хорошо умела обходиться с иголкой и ниткой его собственная
жена.
– Он кроме этого еще что-то сказал про свою жену? – спросил
Пуаро.
Хильда покраснела.
– Он сделал презрительное замечание об ее уме. Мой муж
горячо любил мать, и этот выпад вывел его из себя. Затем мистер Ли начал вдруг
кричать на нас всех. Я, конечно, понимаю, что привело его в такое
возбуждение...
– Что же именно? – вставил слово Пуаро. Она спокойно
посмотрела на него.
– Он был расстроен, что у него нет ни одного внука, который
сохранил бы его фамилию, – Ли. Я думаю, что эта мысль уже давно точила его, у
него накипело и прорвалось. Он кричал на своих сыновей, что все они – старые
бабы. Примерно таков был смысл его слов. Мне было больно это слушать, потому
что я чувствовала, как глубоко уязвляет его гордость отсутствие
наследника-внука... А затем мы все вышли из комнаты.
– Значит, тогда вы видели его в последний раз? Она кивнула.
– Где вы были, когда произошло убийство?
– Я была с мужем в музыкальной комнате. Он играл для меня.
– А затем?
– Затем мы услышали, как наверху падает мебель и бьется
фарфор, ужасный шум. А потом раздался ужасный крик, когда ему перерезали
глотку...
– Крик был таким ужасным? – спросил Пуаро. Вспомните,
пожалуйста, не напомнил ли он вам, – Пуаро помолчал в раздумье, – вопль души,
попавшей в чистилище?
– Это было гораздо ужаснее... Мне показалось, что это
завопил кто-то, у кого вообще не было души... Нечеловеческий, какой-то животный
вопль...
– Значит, вы считаете, мадам... – серьезно посмотрел на нее
Пуаро.
Она в замешательстве подняла руку, хотела что-то ответить,
но только молча опустила глаза.
***
Пилар вошла с настороженностью животного, который чувствует:
где-то западня. Она посмотрела на всех по очереди не столько боязливо, сколько
недоверчиво.
Полковник Джонсон пододвинул ей стул.
– Вы понимаете по-английски, не правда ли, мисс Эстравадос?
Пилар широко раскрыла глаза:
– Разумеется, понимаю! Моя мать была англичанкой! И сама я
чувствую себя настоящей англичанкой!
Джонсон посмотрел на ее блестящие черные волосы, гордые
черные глаза, полные красные губы и улыбнулся сам. Настоящая англичанка! Не
очень-то она похожа на нее, эта мисс Пилар Эстравадос!
– Мистер Ли был вашим дедом, не правда ли? Он пригласил вас
приехать из Испании, и вы приехали несколько дней назад?
Пилар кивнула:
– Да, это верно. Я пережила кое-какие приключения, прежде
чем выбралась из Испании! На нашу машину сбросили бомбу, и наш шофер был убит
осколками. Там, где у него была голова, осталась только кровавая рана. А поскольку
я не могла управлять машиной, мне пришлось пойти пешком. Ненавижу ходить
пешком. Я стерла себе ноги до крови...
– Ну, во всяком случае, вы счастливо добрались сюда, –
улыбнулся полковник Джонсон. – Что вам рассказывала мать о вашем деде?
Пилар закивала с сияющим лицом:
– О да, она часто говорила, что он – старый черт! Эркюль
Пуаро весело поднял брови.
– А как он вам понравился, мадемуазель, когда вы лично
познакомились с ним?
– Он, конечно, был стар, очень стар, и весь высох, ему приходилось
все время сидеть в кресле. Но мне он понравился. Я думаю, что в молодые годы он
был очень красив, наверное, так же, как вы, – и с этими словами она посмотрела
на инспектора Сагдена с неприкрытым и наивным восхищением. Славный полицейский
покраснел до корней волос от такого комплимента.
Полковник Джонсон еле удержался, чтобы не рассмеяться от
всей души. Это бывало так редко, чтобы его строгого подчиненного кому-то
удавалось вогнать в краску.
– Только он, конечно, не был таким высоким, как вы, – деловито
добавила Пилар.
Эркюль Пуаро тихо вздохнул.
Значит, вы любите высоких мужчин, сеньорита?
О да! – воодушевленно воскликнула Пилар – Мужчина должен
быть высоким широкоплечим и очень-очень сильным.
