– Если вы разрешите, я хотел бы двигаться собственным путем.
– Ну, конечно! – сказал Джонсон И почти одновременно с ним
Сагден спросил немного недоверчиво:
– А что это за путь, мистер Пуаро?
– Я хотел бы, чтобы мне предоставили возможность беседовать
с членами семьи Ли в любое время.
– Снова основательно допрашивать их? – спросил Джонсон.
– Нет, нет, не допрашивать, просто беседовать о том, о сем.
– Для чего?
Сагден, кажется, не понял.
Эркюль Пуаро сделал элегантный, выразительный жест рукой.
– В благодушных разговорах о том, о сем можно узнать очень
многое! Когда человек говорит свободно, он не может скрыть истину.
– Неужели вы думаете, что кто-то из них лжет? Пуаро
вздохнул:
– Mon cher, лжет каждый. Весь фокус в том, чтобы отделить
безобидную ложь от важной.
Полковник Джонсон вдруг заговорил резко:
– Это просто невероятно! Произошло особо жестокое убийство –
и кого же нам подозревать как убийцу? Альфред Ли и его жена – оба симпатичные,
хорошо воспитанные, спокойные люди. Джордж Ли – член парламента и образец
честности. Его жена? Незначительная современная красотка. Дейвид Ли, кажется,
мягкосердечный человек, по словам его брата Гарри, не переносит вида крови. Его
жена – неброская, не особо привлекательная, но милая и разумная женщина. Остаются
испанская племянница и человек из Южной Африки. Испанские женщины, конечно,
отличаются необузданным темпераментом, но я не могу себе представить, что это
очаровательное создание способно хладнокровно перерезать глотку старому
человеку. Тем более, что весь ее интерес в том, чтобы он жил, по крайней мере,
до составления нового завещания. Стивен Фарр – и это допустимо – может
оказаться мошенником. Возможно, старик обнаружил пропажу камней, и Фарр
перерезал ему глотку, чтобы заставить молчать. Это вовсе не исключено, потому
что граммофон не может служить убедительным алиби.
Пуаро покачал головой:
– Mon cher, сравним физические данные мсье Фарра и Симеона
Ли. Если бы Фарр решил убить старика, он смог бы это сделать всего лишь за
минуту, и у мистера Ли не было бы никаких возможностей всерьез защищаться. Кто
поверит, что худенький старик и этот великолепный экземпляр физически сильного
человека боролись между собой, переворачивая стулья и кресла, роняя столы и
разбивая фарфор? Это предположение просто фантастично!
Полковник Джонсон слушал его очень внимательно и крайне
напряженно.
– Значит, вы полагаете, что старого Симеона Ли убил мужчина
более слабый?
– Или женщина, – сказал инспектор Сагден.
***
Полковник Джонсон посмотрел на часы.
– Ну все, я, пожалуй, закончу свои дела здесь, – произнес он
устало. – А вы возьмете все дальнейшее в свои руки. Ах, нет, нет, еще одно! Я
хочу поговорить с этим дворецким. Я знаю, что вы уже допрашивали его, но важно
все-таки уточнить, кто где находился во время убийства.
Трессильян медленно вошел в комнату. Джонсон предложил ему
стул.
– Спасибо, сэр, я с удовольствием сяду, – проговорил старый
слуга. – Я чувствую себя не очень хорошо, даже очень неважно... Мои ноги, сэр,
и моя голова...
– Нет ничего удивительного после всех тех ужасов, которые
вам пришлось пережить, – сказал Пуаро дружелюбно.
Дворецкий содрогнулся:
–...такое...ужасное преступление, и в этом доме! Где все
обычно текло так спокойно!
– Значит, это дом с хорошо отлаженным распорядком жизни, не
правда ли? – спросил Пуаро. – Но жизнь эта была не очень-то счастливой?
– Я бы так не сказал, сэр.
– Раньше, когда вся семья жила вместе, жизнь здесь была
более счастливой?
Трессильян помедлил с ответом.
– Она была, возможно, не очень гармоничной...
– Покойная миссис Ли была прикована к постели, не так ли?
– Да, сэр, она вызывала сожаление.
– Дети сильно любили ее?
– Мистер Дейвид был очень предан своей матери, скорее почти
как дочь, чем как сын. После смерти миссис Ли он больше не выдержал жизни здесь
и уехал.
– А мистер Гарри? – спросил Пуаро. – Как мистер Гарри?
– Он всегда был немножко диковат и вел себя неприлично, но
был добросердечным. Боже ты мой, я ведь так испугался, когда кто-то нетерпеливо
зазвонил колокольчиком у входной двери. Я открыл – перед дверью оказался чужой
мужчина, который голосом мистера Гарри сказал: «Привет, Трессильян! Ты все еще
здесь?» Совершенно не изменился.
Пуаро почти любовно смотрел на старого слугу.
– Да, вы, наверное, испытали странное чувство. Щеки
Трессильяна покрылись румянцем.
– Иногда мне кажется, сэр, что прошлое вовсе и не прошло. На
эту тему однажды в лондонском театре была пьеса, и в этом есть доля правды,
действительно, сэр. У тебя вдруг возникает чувство, что когда-то ты это уже
делал или переживал. Я открываю дверь, потому что звонили, и там стоит мистер
Гарри или мистер Фарр, или еще кто-то. Я думаю: «Но ведь такое я уже переживал
однажды...»
– Это очень даже интересно, – пробормотал Пуаро.
Трессильян посмотрел на него с благодарностью. Джонсон,
теряя терпение, кашлянул и перехватил инициативу в разговоре.
– Я хотел бы уточнить время, в которое произошли некоторые
события, – сказал он. – Если я правильно информирован, в столовой находились
только мистер Альфред и мистер Гарри, когда раздался шум наверху. Это верно?
– Этого я действительно не знаю, сэр. Когда я сервировал
кофе, все господа еще были в столовой, но это было, должно быть, на четверть
часа раньше.
– Мистер Джордж Ли звонил по телефону. Вы можете это
подтвердить?
– Кто-то звонил, сэр Когда снимают трубку, у меня в комнатке
возле кухни совсем тихонько звякает звоночек. Я помню, что он звякнул, но потом
я не обращал на это внимания.
– Вы не помните, во сколько это было точно?
– Нет, сэр. Вскоре после того, как я подал господам кофе,
точнее сказать не могу.
– Не знаете, где находились дамы? Я имею в виду – в этот
момент.
– Миссис Лидия была в гостиной, когда я хотел убрать посуду
из-под кофе. Это было за минуту или за две до того, как я услыхал крик. Она
стояла у окна, чуть-чуть отодвинула портьеру и смотрела на улицу.
