– И слава Богу. Хорошо, если это и в самом деле развлечет
его, – сказал Альфред совершенно серьезно. – Несчастный старик – из-за своей
ноги он теперь инвалид... И это после той бурной жизни, полной приключений,
которую он вел раньше.
– После той бурной жизни, полной приключений, которую он вел
раньше, – медленно повторила Лидия.
Пауза, сделанная ею перед словами «бурной и полной
приключений», придала всему предложению особый, скрытый смысл.
Альфред, кажется, почувствовал это, потому что покраснел и
сконфузился.
Вдруг она вышла из себя:
– И как только у него появился такой сын, как ты?! Не могу
понять! Вы же как два разных полюса, и при этом его влияние на тебя так велико,
ты так его почитаешь!
Теперь и Альфред рассердился всерьез.
– Ты зашла слишком далеко, Лидия. Ничего нет неестественного
в том, что сын любит своего отца. Неестественно было бы, если бы он его не
любил.
– В таком случае большинство членов этой семьи ведут себя
неестественно, – медленно проговорила Лидия. – Извини, я задела твои чувства. Я
не хотела этого, Альфред, пожалуйста, поверь мне. Я просто удивляюсь твоей...
твоей верности. Верность – это такая редкость в наши дни. Считай, что я просто
ревную. Ведь говорят же, что женщины всегда ревнуют мужей к свекровям. Почему
бы не ревновать к свекру?
Он нежно обнял ее.
– Твой язык всегда тебя выручит, дорогая. Видит Бог, у тебя
нет никаких поводов для ревности.
Она быстро поцеловала его в мочку уха, как бы прося
прощения. Это был очень нежный поцелуй.
– Знаю, Альфред. Мне все-таки кажется, что я никогда не
ревновала бы тебя к твоей матери. Жаль, что я ее не знала.
Он вздохнул:
– Она была несчастным человеком. Жена удивленно посмотрела
на него:
– Вот как? Ты, оказывается, считал ее несчастной? Странно.
– Сколько я ее помню, она всегда болела, – сказал он,
погрузившись в воспоминания. – Она много плакала...
Альфред покачал головой:
– Нет, мужества у нее не было.
Она продолжала смотреть на него изумленно и тихо
пробормотала еще раз:
– Странно.
Когда он вопросительно глянул на нее, она сменила тему:
– Раз нам все равно не узнать, кто эти наши таинственные
гости, пойду-ка я в сад и закончу свою работу.
– На улице очень холодно, дорогая. Ветер просто ледяной.
– Я тепло оденусь.
Альфред посмотрел ей вслед. Какое-то время он стоял
неподвижно, погруженный в глубокие размышления, а затем подошел к большому
окну. Вдоль всей боковой стены дома тянулась терраса. Одну-две минуты спустя
появилась Лидия, одетая в толстое шерстяное пальто, с неглубокой корзинкой в
руках, и стала что-то делать у небольшой квадратной ямки. Муж мгновение
наблюдал за ней. Затем тоже вышел из комнаты, взял пальто и прошел через
боковую дверь на террасу. Пробираясь к Лидии, он миновал многочисленные
обложенные камнем углубления в земле – миниатюрные садики, которые все были
делом искусных рук жены. Один из этих садиков представлял собой пейзаж пустыни:
желтый песок, небольшая пальмовая рощица, караван верблюдов с двумя крошечными
погонщиками-арабами. Из пластилина была вылеплена туземная хижина. За ним
следовал итальянский садик с террасами и искусно возведенными цветочными
грядками, на которых красовались великолепные цветы из сургуча. Следующий
маленький сад изображал полярный пейзаж с кусками зеленого стекла вместо
айсбергов и стайками пингвинов. Был здесь и японский садик, маленькие, кривые
деревца стояли в нем рядами. Куски стекла изображали пруды, через которые были
перекинуты мостики, тоже сделанные Лидией из пластилина. Альфред посмотрел на
нее. Она положила голубую бумагу в небольшую ямку и покрыла ее стеклом. Вокруг
высились скалы. Сейчас она как раз рассыпала крупную гальку, чтобы сделать из
нее берег. Между большими камнями располагалось несколько кактусов.
– Да. Именно так я себе это и представляла, именно так, –
бормотала Лидия себе под нос.
– И что же представляет твое новое произведение искусства? –
спросил Альфред.
Она испугалась, потому что не слышала, как он подошел.
– Это Мертвое море, Альфред. Тебе нравится?
– А тебе не кажется, что ты сделала его чересчур пустынным?
По-моему, можно было бы посадить вокруг побольше растительности.
Она покачала головой:
– Нет, именно таким я себе представляю Мертвое море... На
самом деле мертвым, понимаешь...
На террасе раздались шаги. Пожилой седовласый дворецкий
подошел к ним, почтительно склонившись.
– Звонит миссис Ли, жена мистера Джорджа, мадам. Она
спрашивает: хорошо ли будет, если она и мистер Джордж приедут поездом на 5.20?
– Скажи ей, что это нас вполне устраивает. Дворецкий ушел.
Лидия проводила его чуть ли не влюбленным взглядом.
– Славный старый Трессильян. Не знаю, чтобы мы без него
делали.
– Да, – согласился Альфред. – Это человек еще старой школы.
Он у нас в доме уже сорок лет, и мне кажется, что он любит нас всех, каждого
по-своему.
Лидия кивнула:
– Я думаю, он даже солжет под присягой, если речь пойдет о
том, чтобы защитить кого-то из семьи.
– Он это сделал бы, – сказал Альфред тихо. – Думаю, он
действительно на это способен.
Лидия подровняла свой берег из камешков и проговорила:
– Ну, вот и готово.
– Готово? К чему? – спросил Альфред настороженно.
– К Рождеству, дурачок, – засмеялась она. – К нашему полному
самых добрых чувств семейному празднику.
Дейвид прочитал письмо. После этого он скомкал бумагу и
выбросил ее. Затем снова поднял, тщательно разгладил и внимательно прочитал еще
раз.
Его жена Хильда молча взирала на него. Она заметила, как у
него на виске задергался мускул (может быть, это был нерв?), как слабо
задрожали его длинные выразительные руки и как все тело напряглось от
возбуждения. Когда он убрал со лба прядь светлых волос и посмотрел на нее, она
была спокойна и готова ко всему.
– Хильда, что нам делать?
Хильда долго молчала, прежде чем ответить. Она услышала в
его словах просьбу о помощи, и знала, насколько зависим от нее был Дейвид, –
всегда, со дня их свадьбы, знала, что могла оказать особое влияние на его
окончательные намерения. Но именно поэтому она не торопилась высказывать свое
решающее мнение.
