— Ладно, — сдался Астальф. — Попробуйте найти. Я возьму вас, если справитесь. Если нет, покинете мой дворец как можно быстрее!
— Справлюсь, — небрежно сказал юнец. — В свое время я нашел множество вещей. Кстати, вы не могли бы поднять гонорар на тридцать золотых?
— Нет, — с каменным лицом бросил король.
— Понимаете, мне очень нужны де…
— Нет.
— О! Ясно. Понял. Начинаю. — Закрыв глаза, чародей застыл, прижимая свою странную штуковину к груди. Губы Смарагульфа шевелились, когда он едва слышно произносил какие-то заклинания. Тихий-тихий шепот, смахивающий на шипение змеи, слегка пугал родителей Эммы. — Опишите мне серьги!
Ластинда подскочила от неожиданности.
— Каковы они из себя? — не открывая глаз, низким голосом добавил чародей.
Королеве пришлось поднапрячься, но деталей она вспомнила много. Смарагульф кивнул и замолчал, превратившись в статую. Спрятанный внутри шарика, испещренного символами, особо заряженный на поиск камень послал в мозг чародея некоторую последовательность импульсов. Смарагульф хмыкнул. Воображение его тут же нарисовало детальную картину. Мысленно вундеркинд произнес еще одну формулу, для проверки. Картинка не распалась, не потускнела, наоборот, стала ярче. Явный признак, что операция удалась.
— Серьга лежит в темном месте. Там, куда не заглядывали ни служанки, ни вы, ваше величество, — сказал Смарагульф, наконец закончив свои манипуляции.
— Это где еще? Ага! Наверное, драгоценность утащила одна из этих негодниц! Ну, я им покажу! Воровки!
— Нет, нет, ваше величество, дело не в служанках. Это не кража в общепринятом смысле слова, — возразил чародей.
Королева вскочила:
— Как прикажете вас понимать?
— Служанки не виноваты, виновата мышь.
— Мышь! — Ластинда боялась мышей, хотя, как говорилось ранее, была женщиной не робкого десятка.
— Самая обычная, — сказал Смарагульф. — Серьги лежали на вашем туалетном столике, но ночью одна из мышей схватила серьгу и унесла в нору. Там она и лежит. Под полом, на границе королевской спальни и соседней комнаты, под стенкой. Если вы вскроете пол, вы ее найдете.
— Разве мыши воруют драгоценности? — спросил король, вылупившись на чародея.
— Выходит, так.
— Немедленно вскрывать! — Ластинда ударила правым кулаком в левую ладонь. Она дернула шнурок звонка, вызвала слугу и отдала необходимые распоряжения. Затем повернулась к Смарагульфу и ткнула в него пальцем: — Вы пойдете с ним и покажете, где именно следует искать.
— Я?
— Отвечайте за свои слова. Ошибетесь, ремонт пола будет за ваш счет.
Сначала сбитый с толку, чародей усмехнулся с видом победителя:
— Нет ничего проще. Мы скоро!
Слуга, потрясенный таким фамильярным обращением гостя с его величествами, некоторое время стоял в ступоре, пока Смарагульф не схватил его за рукав и не вытащил за дверь.
Когда Астальф и Ластинда остались одни, королева тяжело опустилась на стул.
— Я его выгоню, — заявил король.
— Не вздумай. Кажется, он наша последняя надежда.
— Дорогая, ты была от него не в восторге, я видел.
— Скольких проходимцев мы направили на поиски? А они только требуют денег за свои неоценимые услуги. А маги вообще обходят Шеридонию стороной. Ну да, мы же тут нищеброды, помогать нам не престижно! — Ластинда метала молнии. — Где там моя девочка? Может, уже давно съели волки в лесу! Или медведи! Или барсуки!
— Перестань нести чушь. Слушай… я понимаю, я и сам на грани срыва, но не надо сгущать краски. Эмма умна и в состоянии позаботиться о себе.
— Уверен?
— Уверен.
— И где же она могла этому научиться? Вычитала в своих гнусных книжонках? Я говорила, что они не доведут до добра, а теперь извольте радоваться! Ну зачем она сбежала? Не за любовником ведь — не было тут никого подходящего…
Астальф слушал излияния супруги, но старался особенно не вникать. В его голове царили холодные туманы, среди которых он бродил как призрак.
— …Я знаю, это все из-за Тагульфа. Из-за свадьбы. Я сказала Эмме, что в день ее восемнадцатилетия будет объявлена дата свадьбы… С неопределенностью надо было кончать…
— Вот она и сбежала — от принуждения, — сказал король.
— Что? Я виновата? Но это ты придумал выдать бедную девочку за этого монстра с прыщами! — взвилась Ластинда.
— Теперь жалею…
Супруга одарила его взглядом богини смерти:
— Теперь, когда ее несчастные косточки лежат где-нибудь в таком месте, где их не отыщет никто и никогда… — По щекам Ластинды наперегонки побежали громадные слезы. Первой подбородка достигла левая, затем вместе с правой они слились в один блестящий шарик.
— Прекрати! — Астальф вскочил и пнул стул. — Не желаю больше слушать про косточки и барсуков-людоедов! Я признаю, что совершил ошибку. Мне казалось, это верное решение. — Король отвернулся, уставившись в окно. Момент был драматичным. Ластинда ощутила позывы к рыданию. — Это все из-за ее невероятной силы… из-за этого ее проклятия… Эмма… Что мне было делать? Единственный способ, казалось, скрыть от мира проблему — поместить девочку в такое место, где…
Ластинда хрюкнула. Рыдание схватило ее за горло, и бороться с ним было все труднее.
— А может, это не такая и проблема? — Король повернулся. — Сила? Мы исходили из того, что Эмма — неразумное дитя. Вот где главная ошибка. Мы лишили ее права выбора и собственного мнения.
Лицо королевской супруги в тот момент было таким, что Астальф испугался, будто она подхватила какую-нибудь страшную болезнь.
Расставить точки над «i» и даже просто перевести дух им не дали.
Дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет выпал, растянувшись во весь рост на полу, Смарагульф.
Ластинда взвизгнула, король прикусил язык, успев подумать о самом страшном, и не сразу заметил чародейский колпак.
— Простите… извините… ваше… вели… извините… — протараторил вундеркинд, поднимаясь. — С порогами я не дружу совершенно. Каждый из них так и норовит сбить меня с ног и посмотреть, как я расквашу нос. Но я навострился. Теперь нос берегу.
Поднявшись, Смарагульф допрыгал на одной ноге до шлепки, слетевшей во время падения, и подарил королевской чете одну из своих неотразимых улыбок.
У Астальфа и Ластинды прибавилось седых волос.
— Нос цел, смотрите! — чародей потрогал прыщавую часть своего лица. — И очки. Чудо! Нет, правда!
— Что вы себе позволяете, молодой человек! — взревела королева, придя в себя. — Как вы себя ведете? Кто вас учил манерам?
Смарагульф совершенно проигнорировал монарший гнев и поднял свою магическую штуку для поисков высоко вверх:
