Хорошая мысль, подумал Брум.
— Что еще от меня требуется? — спросил Голдберг.
— Ордер на обыск квартиры Рэя Левина.
— Хорошо, я займусь этим. Может, в розыск его объявить?
— Я бы не стал торопиться с этим, — покачал головой Брум. — Пока у нас нет оснований арестовывать его, а спугнуть не хочется.
— Ну и каков же твой план?
— Попробую найти его и поговорить один на один, пока он не надумает пригласить адвоката.
В дверь постучали. На пороге появился Мейсон.
— Вот, у меня тут Стюарт Грин, каким он может выглядеть сейчас. — Он протянул один экземпляр Голд-бергу, другой Бруму. Действительно, это был Стюарт Грин, через семнадцать лет после исчезновения, с обритой головой и козлиной бородкой.
— А словесные портреты по делу Гарри Саттона готовы? — осведомился Голдберг.
— Почти.
— Хорошо, как только будут готовы, давай их мне на стол. — Голдберг повернулся к Бруму. — А ты займись Рэем Левиным. Я распоряжусь, чтобы изображения этих двоих на каждом углу повесили.
Кен отыскал уединенный столик в дальнем углу клуба «Ла Крем», откуда было неважно видно стриптизерш, но прекрасно — зрелых лет барменшу, которая и привела детектива Брума в это логово греха.
Кену удалось подобраться поближе и услышать обрывки разговора между ними — женщину Брум называл Лорен. Ей явно было кое-что известно. Изъяснялась она весьма эмоционально и, судя по всему, многого недоговаривала.
Кен предвкушал начало свадебных торжеств, у него буквально голова кругом шла. Он прикидывал, какие слова подобрать. За эту работу ему заплатят хорошо, очень хорошо, и деньги пойдут на свадебный подарок — самый большой бриллиант, какой он только сумеет найти. Но главное — слова. Его совершенно не удовлетворяли торжественные благоглупости, в стиле тех, кто делает предложение так, будто счет на стадионе объявляет. Нет, ему требовалось нечто возвышенное и в то же время простое, значительное и в то же время легкое.
Она так прекрасна, так не похожа на других, что если надо подыскать место, где это особенно отчетливо ощущалось, то лучшего, чем так называемый клуб джентльменов, не найдешь. Женщины здесь — чистый гротеск. Он не понимал, что мужчины находят в них. На вид все грязные, нездоровые, фальшивые, и Кен подозревал даже, что мужчины приходили сюда не из похоти, а просто для того, чтобы почувствовать себя как-то иначе. Клуб притягивал их примерно так, как притягивает представление, в котором участвуют уроды.
Кен прикидывал, долго ли еще будет работать эта барменша, Лорен, — то ли перехватить ее во время перерыва, то ли дождаться конца смены. Лучше всего, конечно, было бы связать ее и предоставить Барби. Она любила командовать парадом, когда им приходится обрабатывать женщин.
Кен почувствовал, как в кармане завибрировал сотовый. Он скосил взгляд и увидел, что это она, любовь всей его жизни. Он мысленно нарисовал ее лицо, представил тело, вообразил чистоту. Такой удачи в жизни ему еще не выпадало.
— Люблю тебя, — прошептал он в трубку.
— И я тебя люблю. Но меня кое-что волнует.
— Да?
Барби передала ему свой разговор с Голдбергом.
— Ну и что ты по этому поводу думаешь? — дослушав ее, спросил Кен.
— Думаю, наш друг заместитель начальника полиции Голдберг обманывает нас.
— Я тоже так считаю.
— Считаешь, мне надо разобраться с этим?
— Не вижу другого выхода.
Словесный портрет был готов. Меган не терпелось добраться до дома, поговорить с Дейвом и покончить с этим дурацким делом. Появился Брум.
— Найти кого-нибудь, чтобы домой тебя подбросить? — спросил он.
— Лучше я возьму напрокат машину и сама за руль сяду.
— Могу предложить что-нибудь из нашего гаража. А утром машину заберут.
— Отлично.
Брум подошел к ней.
— Ты ведь понимаешь, что мне придется допросить Рэя Левина, не так ли?
— Да. Только, прошу, будьте объективны.
— Я всегда объективен. Не подскажешь, где найти его?
— Дома у него не пробовали?
— Я велел патрульным заскочить туда. Никого не оказалось на месте.
— В таком случае не знаю, — пожала плечами Меган.
— А сама ты как его вчера нашла? — спросил Брум.
— Это долгая история.
Брум нахмурился.
— Через его босса, — пояснила она, — некоего Фестера.
— Погоди-ка, я ведь знаю его. Такой крупный малый с обритой головой.
— Он.
— Владеет какой-то липовой компанией, где папарацци работают, что-то в этом роде. — Брум сел за компьютер и пробежался пальцами по клавиатуре. Нашел нужный номер телефона, набрал его, поговорил с секретаршей, которая и переключила его на Фестера. Брум представился и заявил, что ему надо связаться с Рэем Левиным.
— Я не знаю, где он сейчас, — сказал Фестер.
— Вы не волнуйтесь, у нас к нему никаких претензий нет, — заверил его Брум.
— Ну конечно. Какие могут быть претензии? Он получил кучу денег, и вы хотите обеспечить ему охрану.
— Просто поговорить надо. Возможно, он оказался свидетелем убийства.
В трубке послышался шум. Фестер цыкнул на кого-то.
— Знаете что, — сказал он, — давайте я позвоню ему от вашего имени на мобильный.
— Знаете что, — передразнил его Брум, — почему бы вам не дать мне номер его мобильного, и я позвоню сам?
Молчание.
— Фестер или как вас там, вы что, хотите в это дерьмо вляпаться? Дайте его номер. И сами не звоните, ни о чем не предупреждайте. Иначе вам же хуже будет, можете не сомневаться.
— Не люблю, когда мне угрожают, — проворчал Фестер.
— Придется смириться. Диктуйте номер.
Фестер поупрямился еще немного, но в конце концов сдался. Брум записал номер телефона, еще раз предупредил Фестера, чтобы никому ни слова, и отключился.
Дейв никак не мог сосредоточиться.
Он отвлекся от дела, связанного с трудовым конфликтом, которым занимался в это время, и направился к себе в кабинет.
— Вам что-нибудь нужно, мистер Пирс? — спросила молодая помощница.
Недавняя выпускница юридического факультета Стэнфорда, она всем своим видом демонстрировала, что довольна жизнью, и Дейв подумал: наступит момент, и жизнь преподаст ей урок. Так всегда бывает.
— Все в порядке, Шарон. А ты пока приведи в порядок эти записи, ладно?
«Удивительно, как нам удается скрывать свои истинные чувства, — подумал он. — Никому — ни соб-ственным клиентам, ни адвокатам противников — даже в голову не приходит, что, отвечая на вопросы, делая заметки, консультируя клиентов, я только о том и думаю, что моя жизнь катится под откос. Маска юриста отлично выручает. Наверное, — размышлял он, — мы все и всегда такие: быть может, совсем рядом кто-то тоже натягивает маску, чтобы скрыть душевную боль, не исключено даже, что у всех, у каждого, нынче утром случилась беда и каждый скрывает ее так же умело, как и я».
