— Так что, говоришь, разглядел на снимке?
— Ручную тележку.
— Ручную тележку? Вроде тех, на которых ящики перевозят?
— Или тела, — сказал Брум.
Он прижал ладонь к старой кирпичной кладке. Если немного отойти, останки старой мельницы выглядели, можно сказать, довольно неординарно. Брум вспомнил, как они с Эрин поехали в свадебное путешествие в Италию. Две недели провели они тогда в Неаполе, Риме, Флоренции и Венеции. Живопись — это, конечно, здорово, но более всего захватывали их, двух копов старой школы, древние руины. Эти свидетели чьей-то гибели, эти следы ушедшего и ушедших словно взывали к ним лично. Римский форум, Колизей и более всего Помпеи, этот разрушенный город мертвых, произвели на них потрясающее впечатление. Две тысячи лет назад произошло извержение вулкана на горе Везувий, и целый город вместе со всеми своими обитателями покрылся слоем пыли в двадцать футов толщиной. И так Помпеи — полностью исчезнувшее, скрытое от посторонних взглядов место преступления — простояли тысячу семьсот лет, пока их совершенно случайно не обнаружили, и миру постепенно раскрылась ужасающая тайна. И Брум гулял по прекрасно сохранившимся улицам, держа за руку красивую молодую жену, и, как полный дурак, даже не задумывался над тем, что такого момента в жизни ему уж больше не пережить.
— Что-нибудь не так? — спросила Байрактари.
Брум покачал головой. Он знал, что в Сосновой Вырубке полно таких вот останков XVIII и XIX столетий. Места это не туристические, за вычетом разве что Батсто и Атсьона. Большинство вроде этого так просто не найдешь и на своих двоих не доберешься. Теперь это лишь полуразрушенные реликвии ушедших времен, а ведь когда-то были здесь, в лесах Нью-Джерси, поселения, в которых процветали бумажные фабрики, стеклодувные мастерские, мельничное хозяйство. И иногда и не скажешь, что со всем этим случилось. Вчера еще здесь жили люди, работали, растили детей. А сегодня поселений этих уже нет, хотя кто знает, быть может, они, как Помпеи, только ждут дня, когда кто-то до них докопается…
Байрактари сосредоточенно разглядывала кирпичную стенку горна, поставленного в 1780 году.
— Итак, ты видел ручную тележку?
— Да.
Она поковыряла кирпич.
— Что там?
— Да вроде царапина какая-то. Может, просто налет ржавчины. Надо в лаборатории проверить.
— Ну, например, след от ручной тележки?
— Не исключено. — Саманта наклонилась и поковыряла пальцем землю. — А что тебе далась эта ручная тележка?
— Как что? — удивился Брум. — По-моему, понятно.
— И все же.
— Ее использовали для перевозки чего-то.
— Например, трупа?
Брум кивнул.
— Предположим, раз в год, в ночь на Марди-Гра, кто-то убивал или калечил людей. А потом их надо было как-то убрать отсюда.
— И тут-то, — кивнула Саманта, — как раз кстати ручная тележка.
— Вот именно.
— Но в таком случае должны остаться следы. Пусть даже малозаметные. Старые-то, разумеется, давно стерлись, но если таким образом отсюда увозили Карл-тона Флинна, а это было всего несколько дней назад, то что-то должно остаться.
Саманта направилась к гигантскому валуну, где раньше обнаружили следы крови. Брум последовал за ней. Саманта уперлась в землю коленями и руками, разве что носом не уткнулась, как следопыты в старых вестернах.
— Ну, есть что-нибудь? — нетерпеливо спросил Брум.
— Видишь? — Она ткнула в землю.
— Да не очень.
— Это вмятина. Тут таких четыре, получается прямоугольник примерно два фута на четыре.
— И что это значит?
— Если собираешься положить в тележку тело, ставишь ее на все четыре опоры. В этом случае тяжесть распределяется более или менее равномерно. — Она посмотрела на него. — Вот откуда эти вмятины.
— Ясно.
— Вот-вот.
— Слушай, а можно определить, куда эти следы ведут?
— Вряд ли, — пожала плечами Саманта. — Почва тут довольно твердая. Впрочем… — Она отвернулась и, как гончая, двинулась назад по дорожке. В какой-то момент Саманта остановилась и нагнулась.
— Нашла что-нибудь?
— С уверенностью не скажу, но посмотри, как надломан этот куст.
Брум склонился рядом с ней. Действительно, выглядело так, словно здесь проехало нечто тяжелое, например, ручная тележка с грузом. Он попытался отыскать взглядом колею, но ничего не увидел.
— И куда же этот тип мог направляться?
— Возможно, совсем недалеко. Тело можно было закопать и где-нибудь поблизости.
Брум покачал головой:
— В последние несколько недель дни были довольно холодные.
— Видишь, тут еще есть сломанные ветки. Вот тебе и указатель.
Они углубились в лес, оставив развалины в стороне. В какой-то момент дорожка пошла под уклон. Оказавшись там, куда никому и в голову не пришло бы забираться, они заметили и другие сломанные ветки — дополнительный признак того, что здесь, причем довольно поспешно, перевозили или перетаскивали что-то тяжелое.
Солнце садилось, заметно похолодало. Брум застегнул ветровку до ворота и продолжил продвигаться вперед. Кустарник сделался гуще, и чем дальше, тем очевиднее становилось: кто-то здесь уже проходил. Брум понимал, что надо идти помедленнее, соблюдая осторожность, чтобы не затоптать следы на возможном месте преступления, но ноги несли его вперед. Теперь он шел первым. Пульс участился.
Он знал. Знал, и все тут.
— Не несись ты так, Брум.
Он будто не услышал. Мало того, еще больше ускорил шаг, раздвигая ветки, то и дело спотыкаясь о толстые корни деревьев. Вскоре — не прошло и минуты, как они начали спускаться, — Брум вышел на небольшую поляну и резко остановился.
— Ну, что тут? — Саманта догнала его.
Он не сводил глаз с полуразрушенного сооружения, возникшего прямо перед ним. Это была низкая, не более трех футов в высоту, стена, почти полностью обвитая плющом. Когда человек исчезает, в дело вмешивается природа и возвращает себе то, что принадлежит ей по праву.
— Что это? — спросила Байрактари.
— Колодец, — сдавленным голосом ответил Брум.
Он шагнул вперед и заглянул вниз. Чернота.
— Фонарь есть с собой?
Судя по эху, колодец был глубокий. Брум почув-ствовал, как в желудке у него стягивается тугой узел.
— Держи.
Брум взял фонарь, включил, направил свет вниз — и увиденное заставило его отшатнуться. Может, он издал какой-то звук, нечто наподобие стона, а может, ему это только показалось. Саманта подошла к нему, посмотрела и вдруг начала ловить ртом воздух.
