Меган приходилось и ранее слышать о подобных случаях, когда супруги или родители без раздумий жертвуют собой. Она читала про то, как мужья буквально подставляются под пули, чтобы спасти жен. И не обязательно это люди безупречные в привычном понимании слова. Одни пьют, другие играют, третьи воруют. Но на подсознательном уровне, на уровне первобытного инстинкта они храбрецы. В них есть самоотреченность, готовность к действию. И рядом с ними чувствуешь себя в безопасности, чувствуешь, что о тебе заботятся и тебя любят. Этому не научишь. Это либо есть, либо нет.
Что у Дейва это есть, Меган знала и раньше.
И вот он сел рядом и взял ее руку — здоровую — в свою. Он поглаживал Меган по голове так ласково и нежно, словно сделана она была из фарфора, который в любую минуту может разбиться.
— Я едва не потерял тебя. — В голосе Дейва прозвучал неподдельный ужас.
— Все нормально, — отмахнулась Меган и тут же, поскольку жизнь устроена так, что, дрожа от страха, думаешь о самых практических предметах, добавила: — А за детьми кто присматривает?
— Я к Рилам их отвел. Не волнуйся, ладно? Я люблю тебя, — сказал Дейв.
— Я тоже тебя люблю. Больше, чем ты можешь себе представить. Но я должна сказать тебе правду.
— С этим можно повременить.
— Нельзя.
— На тебе живого места нет. О Господи, ты едва ноги унесла. Наплевать мне на правду. Меня только ты интересуешь, ты одна.
Меган не сомневалась, что сейчас Дейв именно так думает и чувствует. Но не сомневалась она и в том, что в конечном итоге все будет иначе. Она оправится, вернется домой, и он снова начнет терзаться вопросами.
— Послушай, Дейв, позволь мне все же сказать, хорошо?
— Ну что ж, если ты настаиваешь…
И Меган заговорила, чувствуя, как постепенно его рука соскальзывает с ее ладони.
В дверь позвонили, и Делл Флинн по привычке потянулся к медальону со святым Антонием. Он смотрел по телевизору, как «Селтик» сражался с филадельфийскими «Шестерками», и в данном случае симпатии Делла были на стороне «Шестерок», это вообще его любимая баскетбольная команда. Но любил он, по-настоящему любил, только «Орлов» из той же Филадельфии. Футбол — вот настоящее хобби Делла. Три поколения Флиннов — отец Делла, он сам, его сын Карлтон — были истинными фанатами «Орлов». Двадцать с лишним лет назад, когда Делл стал наконец делать сколько-нибудь приличные деньги, он купил сезонный абонемент на игры «Орлов» — на лучшие места, в районе пятидесятиярдовой линии. Два года ему понадобилось, чтобы уговорить своего старика хотя бы по воскресеньям не работать в баре, а ходить на футбол. И в первый же раз — успех: «Орлы» побили «Койотов». Вскоре после этого отец Делла умер от рака легких, наверное, болезнь развилась из-за постоянного пребывания в прокуренном баре — работа убила старика в буквальном смысле. Но игра осталась в памяти, и всякий раз, когда Делл думал об отце, каким он был, пока оставался здоров, он возвращался к тому матчу.
Помнил Делл и тот день, когда впервые взял на футбол сына — тому было только четыре. «Орлы» играли с «Краснокожими», и хоть «Краснокожих» Делл, а потом и Карлтон, ненавидел, сын настоял, чтобы он купил ему их вымпел. С тех пор у них появилось что-то вроде традиции — Карлтон коллекционировал вымпелы команд противников и развешивал их над кроватью. «Когда же это кончилось? — задумался Делл. — Когда я отказался от этой привычки, а те, что висели, куда-то убрал?»
Новый центровой «Шестерок» не забил ни одного из двух штрафных бросков.
Делл возмущенно всплеснул руками и повернулся, словно приглашая сына разделить его негодование. Естественно, Карлтона не оказалось на месте. Да если бы он и был тут, то не обратил бы внимания. Его интересовали только «Орлы». Да, этого не отнимешь — футбол сын обожал. Любил все, что с ним связано, — тащиться на стадион в пробках, перебрасываться мячом на автостоянке, покупать несчастные вымпелы, распевать гимны «Орлов». Из восьми ежегодных домашних игр «Орлов» Карлтону удавалось сходить на две-три, хотя он всегда требовал большего. Но на остальные Делл приглашал друзей либо деловых партнеров — или отдавал абонемент тому, кому был чем-то обязан.
Ну и дурак же он был, настоящий болван.
Разумеется, сделавшись старше, Карлтон уже отказывался ходить на футбол с отцом. Предпочитал друзей, с которыми после игры можно сходить куда-нибудь, посидеть. Нормальное дело. Сын с отцом не могут все время оставаться вместе — как это поется в старой песенке, как там она называется, «Котята в колыбели» вроде. Когда же он сбился с пути? Был такой случай: Карлтон заканчивал школу, и какая-то девица обвинила его в том, что на свидании он изнасиловал и избил ее. Карлтон тогда сказал отцу, что она просто мстила ему за то, что он переспал с ней разок и послал к черту. Делл поверил сыну. Как можно изнасиловать кого-то на свидании? Насильники прячутся в кустах, захватывают своих жертв врасплох, и все такое прочее. Девушки не приглашают их, как Карлтона, домой. Правда, на теле у нее остались царапины и следы укусов, но Карлтон сказал, что ей так нравилось. Может, так, может, нет, но в конце концов Деллу было наплевать на тонкие разграничения типа «он сказал», «она сказала». В общем, он заплатил, и дело уладили.
Делл думал, что сын его — хороший мальчик, просто возраст такой. Ну так он выйдет из него.
И все же что-то в Карлтоне переменилось, и сейчас Делл пытался понять, что именно. Вполне вероятно, это было связано с футболом. Совсем еще мальчишкой Карлтон был превосходным защитником. В восьмом классе он побил все рекорды за сезон по расстоянию, покрытому во время игры. Но в какой-то момент он перестал прогрессировать. И очень тяжело это переживал. Его личной вины в том не было. Тут гены, ясно и просто. И с этим ничего не поделаешь. Когда Карлтона перевели во второй состав, он стал больше работать со штангой и вроде бы даже принимать стероиды. Так все и началось. Возможно. Кто знает, как это было?
Делл попытался сосредоточиться на баскетболе, и, к собственному удивлению, ему это удалось. Удивительно устроена жизнь. На самом деле ему было наплевать, выиграют «Шестерки» или нет. И все же… Как бы там у них все ни складывалось, Мария, разумеется, от смеха бы упала, увидев, как увлеченно он наблюдал за игрой. Она бы ткнула пальцем в экран и сказала: «Думаешь, эти ребята явятся к тебе на работу и будут там тебя развлекать?» Смысл в таком замечании имелся, ну и что с того? Тем более что, желая смягчить свои слова, Мария тут же принесла бы ему что-нибудь перекусить, например, картофельные шкурки или начос с сыром и оливками.
И вот как раз в этот момент, когда Делл сидел на белой кушетке, думал о своей чудесной Марии, а «Шестерки» вели с отрывом в восемь очков, раздался звонок в дверь.
Рука сразу потянулась к медальону святого Антония Падуанского. Его всегда заклинают в память об утраченном, в том числе, насколько было известно Деллу, об исчезнувших людях. В молодости он считал, что все это чушь, предрассудки, но с годами привык верить в приметы.
