– Конец! Дело лопнуло!
– Что вы имеете в виду, друг мой?
– Морли покончил с собой. У нас есть мотив.
– Какой именно?
– Я только что получил медицинское заключение о смерти
Амбериотиса. Не стану утомлять вас профессиональным жаргоном, но, говоря на
простом английском, он умер в результате чрезмерной дозы адреналина и
новокаина. Насколько я понял, это подействовало на сердце. Когда бедняга
сказал, что чувствовал себя скверно вчера во второй половине дня, он не лгал.
Адреналин и новокаин дантисты впрыскивают в десны для местной анестезии. Морли
по ошибке ввел слишком большую дозу, а после ухода Амбериотиса понял, что натворил,
не смог этого перенести и застрелился.
– Из пистолета, которого, насколько нам известно, у него не
было? – осведомился Пуаро.
– Он мог у него быть. Родственники не всегда все знают. Вы
бы поразились, если бы я вам рассказал, сколько вещей иной раз проходит мимо
них!
– Это верно.
– Ну, вот такие дела, – вздохнул Джепп. – Это объясняет все
абсолютно логично.
– И все же, друг мой, – промолвил Пуаро, – это не вполне
меня удовлетворяет. Пациенты действительно иногда весьма неблагоприятно
реагируют на местную анестезию. Непереносимость адреналина хорошо известна. В
комбинации с новокаином даже маленькие дозы могут вызвать токсический эффект.
Но врач или дантист, использовавший лекарство, обычно не доходит в своем
волнении до самоубийства!
– Да, но вы говорите о случаях, когда применение
анестезирующих средств было правильным. В таких обстоятельствах врача нельзя
винить, так как смерть вызвана идиосинкразией пациента. Но в данном случае явно
была использована чрезмерная доза. Точное количество еще неизвестно – подобный
анализ занимает целую вечность, – но доза явно была значительно выше
нормальной. Это означает, что Морли совершил ошибку.
– Даже если так, – заметил Пуаро, – это ошибка, а не
преступление.
– Да, но это уничтожило бы его как профессионала. Никто не
пойдет к дантисту, который по рассеянности может впрыснуть вам смертельную дозу
лекарства.
– Признаю, что это выглядит странно.
– Но такие вещи случаются и с врачами, и с аптекарями…
Годами они бывают внимательны и абсолютно надежны, а потом минутная
рассеянность – и какой-нибудь бедняга за нее расплачивается. Морли был
чувствительным человеком. Если врач прописывает лекарство, то в подобных
трагедиях обычно виноват аптекарь или фармацевт. А здесь вся вина лежит только
на Морли.
– Но в таком случае он оставил бы записку, не так ли? –
возразил Пуаро. – Объяснил бы сестре, что не может вынести последствий своей
ошибки.
– Очевидно, он внезапно осознал, что произошло, потерял
голову и прибег к радикальному выходу из положения.
Пуаро не ответил.
– Знаю я вас, старина, – продолжал Джепп. – Если вы
вцепились зубами в дело, то вам хочется, чтобы это было громкое убийство.
Правда, на сей раз это моя вина – я сам навел вас на след. Ну, признаю, что
ошибся.
– Мне все же кажется, что может быть другое объяснение, –
сказал Пуаро.
– Даже множество других объяснений. Я думал о них, но все
они чересчур фантастичны. Допустим, Амбериотис застрелил Морли, вернулся домой,
почувствовал угрызения совести и покончил с собой, используя лекарство, которое
стянул из кабинета Морли. Если вам это кажется правдоподобным, то мне,
напротив, чертовски маловероятным. В Ярде имеется досье на Амбериотиса. Выглядит
любопытно. Начал как хозяин маленького отеля в Греции, но потом влез в политику
– занимался шпионской деятельностью в Германии и Франции и заработал недурные
денежки. Но быстро разбогатеть таким способом не удавалось, и он, по-видимому,
попробовал заняться шантажом. Короче говоря, наш мистер Амбериотис – не слишком
приятная личность. В прошлом году он побывал в Индии и вроде бы вытянул немалую
сумму у одного из тамошних князьков. Но беда в том, что у нас против него нет
никаких доказательств – он скользкий как угорь! Есть еще одна версия.
Амбериотис мог шантажировать Морли, и тот, воспользовавшись удобным случаем,
впрыснул ему опасную дозу адреналина и новокаина, надеясь, что смерть припишут
идиосинкразии. Когда Амбериотис ушел, Морли стала мучить совесть, и он
застрелился. Конечно, это возможно, но я не в состоянии представить себе Морли
в роли расчетливого убийцы. Нет, я уверен, что все было так, как я сказал в
самом начале: перетрудившись утром, Морли допустил роковую ошибку. Нам придется
этим удовлетвориться, Пуаро. Я говорил с прокурором, и он в этом не
сомневается.
– Понятно… – со вздохом произнес Пуаро.
– Понимаю ваши чувства, старина, – мягко сказал Джепп. – Но
не каждый же раз вам должно попадаться смачное убийство! Пока. В свое
оправдание могу лишь произнести традиционную фразу: «Извините за беспокойство».
И он положил трубку.
2
Эркюль Пуаро сидел за своим красивым и современным
письменным столом. Его надежные прямоугольные очертания казались ему куда более
привлекательными, чем мягкие контуры старинной мебели.
Перед ним лежал идеально ровный лист бумаги с аккуратно
написанными именами и комментариями. Рядом с некоторыми из них стояли
вопросительные знаки.
Первый абзац гласил:
«Амбериотис? Шпионаж. В Англии с этой целью? Был в Индии в
прошлом году, в период волнений и беспорядков. Мог быть коммунистическим
агентом».
После промежутка следовал новый абзац:
«Фрэнк Картер? Морли считал его неподходящим. Недавно был
уволен с работы. Почему?»
Следующую строку занимало только имя с вопросительным
знаком:
«Хауард Рейкс?»
Далее следовала цитата:
«Но это абсурд!»???»
Эркюль Пуаро застыл в вопросительной позе. Что-то птичье
было в его фигуре, в его склоненной набок голове.
Он сделал очередную запись:
«Мистер Барнс?»
Потом добавил после паузы:
«Кабинет Морли? След на ковре. Возможные объяснения».
Некоторое время Пуаро обдумывал последнюю запись.
Затем он поднялся, взял шляпу, трость и вышел.
3
Через три четверти часа Эркюль Пуаро вышел со станции метро
«Илинг-Бродвей» и спустя пять минут добрался до места назначения –
Каслгарденс-роуд, 88.
