Перед глазами у комиссара встала картина: Нолен и Фриппе пытаются отвести руки Миранды от лица. Борются с руками, схваченными трупным окоченением. Казалось, покойница сопротивляется; она как будто не хочет открыть лицо, будто ей стыдно.
Но лицо девочки оказалось спокойным и белым, словно раковина-жемчужница.
По словам Нолена, она, когда ее ударили большим камнем, сидела, завернувшись в одеяло. Ударили ее шесть или семь раз, если Йона правильно прочел узор из кровавых пятен.
Потом ее положили на кровать, а руки пристроили на лицо.
Последним, что она увидела в своей жизни, был убийца.
Йона сбросил скорость, проехал по старому району частной застройки и остановил машину возле низкой изгороди из покрытых цветами кустов пятилистника.
Комиссар вылез из машины и подошел к деревянному почтовому ящику; на латунной табличке значилось «Арнандер-Юханссон». Из-за дома вышла женщина с ведром красных яблок. У женщины болели ноги: иногда ее рот кривился от боли. Массивная, с большой грудью и толстыми руками.
— Вы чуть-чуть не успели его застать, — сказала женщина, глянув на Йону.
— Как обычно, — усмехнулся он.
— Ему пришлось поехать на склад… Что-то с накладными.
— О ком мы говорим? — улыбнулся Йона.
Женщина поставила ведро на землю.
— Я думала, вы хотели взглянуть на беговую дорожку.
— Сколько она стоит?
— Семь тысяч. Совсем новенькая, — ответила женщина и замолчала. Провела рукой по штанине, посмотрела на комиссара.
— Я из уголовной полиции. Мне надо задать пару вопросов.
— О чем это? — У женщины сделался слабый голос.
— О Викки Беннет, которая жила здесь… почти год назад.
Женщина погрустнела; она кивком показала на дверь и вошла в дом. Йона последовал за ней, в кухню с покрытым вязаной скатертью сосновым столом и занавесками в цветочек на окне, за которым был сад. Трава недавно подстрижена, ветки сливовых деревьев и кусты крыжовника свешиваются на соседский участок. Маленький голубой бассейн окружен деревянным настилом. В воде над стоком справа плавают пластмассовые игрушки.
— Викки сбежала, — напрямую сказал Йона.
— Я читала, — прошептала женщина, ставя ведро с яблоками на стол возле мойки.
— Как вы думаете, где она прячется?
— Понятия не имею.
— Она рассказывала о друзьях, парнях?..
— Ну, жила-то она не здесь, — сказала женщина.
— Почему так вышло?
— Ну, вот так вышло. — Женщина, отвернувшись, налила воды в резервуар кофеварки.
— Гостям ведь полагается предложить кофе, — обреченно сказала она.
В саду двое светловолосых мальчиков играли в карате. Оба худые и загорелые, в просторных купальных трусах. Боролись они как-то диковато и жестко, однако то и дело смеялись.
— Вы берете в свою семью детей и подростков?
— Нашей дочери девятнадцать, так что… мы принимаем детей уже несколько лет.
— Сколько времени дети обычно остаются у вас?
— По-разному… кто больше, кто меньше. — Женщина повернулась к Йоне. — Многие же приходят из трудных семей.
— Вам тяжело?
— Нет, не тяжело… Естественно, конфликты бывают, но тут главное — четко определить границы.
Один из мальчишек подпрыгнул, выбросив ногу вперед, и с громким плеском шлепнулся в бассейн. Второй, постарше, несколько раз «ударил» воздух и, кувыркнувшись, последовал за первым.
— Но Викки пробыла у вас всего две недели, — сказал Йона, глядя на женщину. Та отвела взгляд и почесала подмышку.
— У нас двое мальчишек, — неопределенно ответила она. — Они у нас уже два года… братья… Мы надеялись, что и Викки приживется, но, увы, нам пришлось отказаться от нее.
— Что именно произошло?
— Ничего… я хочу сказать — ничего такого. Она не виновата, никто не виноват… просто мы устали. Мы всего лишь обычная семья и просто-напросто не справились.
— С Викки… было трудно, тяжело?
— Нет, — слабо проговорил женщина. — Викки… — И она замолчала.
— Что вы хотели сказать? Что произошло?
— Ничего.
— У вас же большой опыт. Как вы могли сдаться всего через две недели?
— Как получилось, так и получилось.
— Мне все же кажется, у вас что-то произошло. — Комиссар был серьезен.
— Нет. Просто для нас это было слишком.
— А мне кажется, что-то случилось, — так же мягко повторил Йона.
— Вы о чем это? — смутилась женщина.
— Пожалуйста, расскажите, что случилось.
Женщина покраснела — сначала щеки, потом красными пятнами пошла неровная кожа шеи и груди.
— К нам приходили, — прошептала она, глядя в стол.
— Кто?
Женщина покачала головой, отказываясь продолжать. Йона протянул ей блокнот и ручку. По щекам женщины потекли слезы. Она посмотрела на комиссара, взяла ручку и что-то написала в блокноте.
Глава 54
После трех часов езды комиссар наконец оказался в Бенгтсфорсе, у дома номер тридцать пять по Скракегатан. Записывая адрес в блокнот, женщина закапала бумагу слезами. Комиссару пришлось силой вынимать блокнот у нее из рук; когда он стал продолжать расспросы, она замотала головой, выбежала из кухни и заперлась в туалете.
Он медленно ехал вдоль таунхаусов из красного кирпича к месту для разворота, к гаражам. Дом номер тридцать пять оказался последним. Белые пластмассовые скамейки и стулья валялись в высокой траве, перевернутые ветром. Почтовый ящик на черной цепи был забит рекламой.
Йона вылез из машины, прошел в заросшую сорняками калитку и зашагал к дому по влажным плитам дорожки.
У двери лежал промокший насквозь коврик с напоминанием: «Ключи, кошелек, телефон». Окна изнутри заклеены черными мешками для мусора. Йона позвонил. Залаяла собака, и кто-то посмотрел на комиссара в дверной «глазок». Щелкнули два замка, и дверь еле-еле приоткрылась, после чего изнутри накинули цепочку. На комиссара пахнуло пролитым красным вином. Человека, стоящего в темной прихожей, не было видно.
— Можно войти ненадолго?
— Она не хочет вас видеть, — угрюмо и хрипло ответил какой-то мальчик.
Собака засопела; стало слышно, как позванивают звенья натянувшейся цепочки на поводке.
— Но мне надо поговорить с ней.
— Мы ничего не покупаем, — крикнула из глубины дома какая-то женщина.
— Я из полиции.
В доме послышались шаги.
