Коля посмотрел на часы. Рабочий день Марины Романовой закончится через двадцать минут. До метро она идет пешком. Он прошелся по аллее парка, сел на скамейку, с которой хорошо просматривался выход из здания. Закурил, вспомнил вдруг одну ночь, когда их отряд получил команду взять штурмом поселок, где засели боевики. Как получилось, что они сами оказались в кольце, как выжили, выбрались – не все, только он да Игорь Васильков? С тех пор, как мама вытащила его в мирную жизнь, Коля никогда не вспоминал ту историю. Блок поставил себе в мозг. Сейчас снял и все вспомнил. Тогда они быстро сообразили, что их подставили, сдали. И Коля знал кто. Он легко принял решение – убить этого человека. Приказ та сволочь получила от других, в этом не разберешься. Но того, кто приказ выполнил, нужно было убить по многим причинам. Это был отморозок. Не враг, а свой отморозок. Но тут уже заработали мамины связи, Коля вернулся в Москву. Отслужил. Есть награды. Мать спасла жизнь ему и тому отморозку, которого Коля не убил. То есть он убивал в бою, а этого хотел убить выстрелом в затылок, чтобы отомстить за предательство. Теперь разнообразия ради подписался на убийство за деньги. Нормальная деградация…
– Дядя, можно нам здесь сесть? – раздался детский голос.
Рядом со скамейкой стоял худенький паренек лет двенадцати с большой лохматой овчаркой.
– Садитесь, – радушно ответил Коля. – Будьте как дома. Какой у тебя классный пес. Как странно он на меня смотрит.
– Он не смотрит, – серьезно сказал пацан, скромно сев на краешек скамейки. – Грэй слепой. Он вас слушает.
– Печально. – Коля внимательно посмотрел в темные, грустные глаза мальчика. – А в чем дело?
– Он работал. В МЧС. Мама говорит, это от пожара или от пыли завалов. Папа привез его к нам. Он там охранником работал.
– И ты один с ним гуляешь?
– Да. Я – его хозяин. Папа работает теперь на Рублевке охранником. Мама дома. У нас есть еще маленькие дети.
– Сколько?
– Два ребенка – Ваня и Тоня.
– Понятно. А почему вы в парке не гуляете?
– Мама не разрешает. Говорит, там нельзя детям с большой собакой. Потом на Грэя может кто-то напасть, я не смогу его оттащить.
– А где твой дом?
– Вот. Прямо у забора этой фирмы. Мы на девятом этаже живем.
– Удобно.
– Чем? – с живым любопытством спросил мальчик.
– Удобно наблюдать за этой фирмой. Вдруг они шпионы… Я шучу.
– А, – разочарованно протянул пацан. – А я подумал, правда…
– Как тебя зовут?
– Егор. А вас?
– Николай. А почему вы не гуляете в своем дворе: у вас там хорошо, зелено, много места?
– Вон смотрите, видите, что там торчит?
– Какая-то табличка. А что?
– Это табличка: «Собакам запрещено». Втыкает один дядька с восьмого этажа. Бетоном заливает. Взрослых он не трогает, а когда мы с Грэем проходим, орет. Пугает: убью собаку, в школу напишу…
– Да, бывают такие энтузиасты. Знаешь, мне сейчас некогда и уйти отсюда не могу, но я здесь не последний раз, думаю. Я потом тебе позвоню, мы этот экспонат вытащим.
– Правда???
– Ну, дел-то…
– А когда вы мне позвоните?
– Сейчас трудно сказать. Скажи свой номер.
– А я его не знаю. Мне никто не звонит.
– Тогда набирай мой телефон, у меня твой появится. Потом я его наберу, у тебя будет мой. Деньги на мобильнике есть?
– Да. Тринадцать рублей.
– Я тебе деньги положу. Звони, если будут новости.
– Я позвоню, дядя Коля. Спасибо.
Николай посмотрел на часы. Марина Романова немного задерживается. За время его разговора с Егором со двора выехало несколько машин. Пробежали две девушки, по всему – секретарши. Значит, скоро. Коля давно не волновался. Не было повода. Горе – это антиволнение. Это провал. Тяжелое сердце просто падает на дно темного колодца, который, возможно, является душой. А сейчас сердце билось быстро и тревожно. Можно считать это прогрессом. Какой-то драйв.
– О чем ты думаешь? – посмотрел Коля на мальчика, который сосредоточенно сдвинул золотистые брови.
– Я хочу быть богатым, – уверенно ответил Егор.
– Ну, стал, допустим, а дальше что? Что бы ты сделал во-первых?
– Во-первых, я бы поднялся к этому дядьке, который воткнул табличку и ругается, и сбросил бы его с балкона.
– Не слабо. Только я не понял, при чем тут богатство. Сбросить дядьку с балкона может и бедный.
– Бедный сядет в тюрьму. А если бы я был богатым, я бы всем заплатил и сказал: «Он сам прыгнул. Я хотел его удержать, а он меня укусил за палец». И вот так взял бы и прокусил себе палец. Типа доказательство.
– Слушай, у тебя целый преступный план. Смотришь боевики?
– Смотрю.
– Хорошо. Я пошел. Мне пора. Позвоню тебе, Егор. Вечером получишь эсэмэску, что я деньги тебе положил.
– Спасибо. До свидания, – вежливо сказал Егор своим приятным голосом.
Коля встал и неторопливо пошел, чувствуя, что ему в спину пристально смотрят темные глаза мальчика и слепые глаза овчарки. Прямо знак какой-то. Чудесный, несчастный, одинокий пацан с ходу изложил ему схему, по которой он и сам действует. Сначала любым способом получить много денег, а потом как-то все само образуется… Видимо, это показывают в кино, и убить эту Марину за деньги согласился бы даже первоклассник, если бы ему так повезло с предложением, как Коле. Вот она. Идет в нескольких метрах впереди по направлению к метро. Пропорциональная, аккуратная фигура, серая юбка чуть выше колен, белая шелковая блузка, светлая сумка через плечо. Он видит ее пышные золотистые волосы, заколотые высоко над затылком, стройные ноги в туфлях на невысоком каблучке. Догоняет, какое-то время идет рядом, потом лениво, небрежно произносит:
– Извините, не подскажете, как пройти к метро.
Его интонация не оставляет сомнений: он прекрасно знает, как туда пройти. Тем более вариантов нет. К метро ведет именно эта дорога. Девушка смотрит на него, в ее золотистых глазах, еще более ярких, чем на фото, блестят смешинки. Она не то что фотогенична. Она очень хороша собой.
– Неужели вы таким образом ко мне пристаете?
– Ну да. Мне просто лень придумывать другой образ.
– А приставать не лень? Я замужем, между прочим.
– Очень рад. Потому что жениться на вас я не собираюсь. Это такая головная боль, если честно.
Глава 5
На Кольцевой в вагон хлынула толпа, Марина оказалась плотно прижатой к Коле. Она подняла голову, смущенно улыбнулась, он чуть раздвинул сограждан плечом, создал некий комфорт для двоих. Они уже совсем познакомились. Хотели – говорили, хотели – молчали, не мешая друг другу. Ехать нужно было шесть остановок. Коля привычно для себя существовал в разных измерениях, временах, размышлял и сопоставлял то, что к актуальной для него проблеме не имело ровно никакого отношения. Он думал, как не повезло ему в браке. И в романах не сильно везло, если таковыми можно назвать легкие связи на пару дней или недель. Колина жена вышла за него замуж «по залету», перед этим провела серию истеричных переговоров с его мамой, которая и приняла решение. Ему было абсолютно все равно. Лишь бы его наконец оставили в покое. Лида была дочерью маминого сослуживца, родители ее повели себя как порядочные люди. Коля переехал к жене. А через месяц вернулся домой. Мама спросила:
