И умолк. Сквозь прутья решетки на него смотрел черный глаз пистолета.
— Одно лишнее движение или одно слово по мобильному — и я выстрелю, — еще мягче проговорила комиссар. — Я — Айрин Тауэрс, и вы знаете, что я это сделаю. Открыть калитку без вашей помощи я тоже сумею, но предпочитаю, чтобы ее открыли вы. Открывайте и — два шага назад! Спиной ко мне не поворачиваться, пока я не разрешу.
Когда она так говорила, слушались обычно все. Потому что еще ни разу, пообещав выстрелить, она не побоялась действительно нажать на курок. И это знали все, хоть как-то связанные с миром, где принято стрелять.
Охранник открывал калитку с такой поспешностью, что едва не выронил ключи. Так! Это уже фиксируют через камеры наблюдения те, кто стоит на лестничной площадке. Если верить осведомителям — на втором этаже, вон, за теми окнами. Пистолета они пока не видят.
Айрин вошла и, приблизившись к охраннику почти вплотную, убрала оружие в карман, оставив там же руку, с пальцем, лежащим на курке.
— Чудесно. Теперь медленно и учтиво поворачивайтесь и ступайте к дому. Я за вами. Но открыв дверь, вы пропустите меня вперед.
— А если ее запрут, что вы станете делать? — не удержался молодой человек, тем не менее исполняя приказ. — Приставите пистолет к моей голове?
Она усмехнулась:
— Не обольщайтесь! Я, может, так бы и поступила, будь хоть какая-то надежда, что ваш патрон ценит жизнь своего охранника дороже пяти минут беседы с полицейским комиссаром. Увы, это не сработает. Но дверь наверняка не заперта — они же понимают, что я могу и группу захвата вызвать.
Дверь, действительно, отворилась. Айрин, вступив в громадный вестибюль, мерцающий мрамором и китайским шелком портьер, вновь пропустила вперед незадачливого стража.
— Так. А теперь, юноша, вы свободны. Дальше я сама разберусь.
В глазах охранника мелькнуло сомнение: все-таки немолодая женщина, пускай и спортивной комплекции, представлялась ему неадекватным противником для четверых его дюжих коллег. Однако он покорно удалился в глубину полутемного коридора.
Айрин прошла два пролета лестницы, когда из высоченных зеркальных дверей, отделявших площадку второго этажа от верхней анфилады комнат, показался подтянутый мужчина в строгой черной паре и преградил ей путь:
— Будьте любезны вернуться, леди! — отчеканил он.
— За «леди» спасибо, — улыбнулась Айрин. — Но вперед мне идти уже меньше, чем назад.
— И все же придется сделать то, что вам говорят!
Спокойная поза и лениво опущенные руки комиссара Тауэрс ввели мужчину в заблуждение, хотя он был определенно не новичок по части выпроваживания незваных гостей: хорошо подготовленный и накачанный, явно — из бывших наемников. Однако ему и в голову не пришло, что с этой «леди» нужно быть предельно собранным. Он шагнул вперед, собираясь легким движением корпуса оттолкнуть женщину назад, к лестнице.
Но резкий, безжалостный удар коленом в пах заставил охранника издать короткое сдавленное мычание и согнуться пополам. В следующую долю мгновения что-то, как ему показалось, железное (на самом деле — всего лишь ребро ладони) обрушилось на его затылок, и бывший солдат удачи ткнулся лицом в мраморные плиты площадки.
— Приказываю остановиться, комиссар! Или я выстрелю. У меня — приказ.
Пролетом выше стояли еще трое «людей в черном». В руке у одного поблескивал револьвер.
Она даже не замедлила шага:
— Стреляйте — если хотите вмазаться в гнусную историю. Тот, кто вам приказал применить оружие, вины на себя не возьмет.
Она отлично видела: старший охранник блефует — он лучше уж даст себя нокаутировать. Убийце полицейского комиссара не прожить и суток, и тот отлично это понимает! Да и приказа стрелять ему, скорее всего, не отдавали.
Начальник охраны не выстрелил. Более того: убрал пистолет в карман и ждал, пока комиссар с ним поравняется. Остальные двое застыли, точно соляные столбы.
— Вы ставите меня в неловкое положение, — проговорил старший цербер. — Понимаете, мистер Кортес…
Но пускать в ход красноречие ему не пришлось. Зеркальная дверь полуотворилась, и в залитом солнцем проеме нарисовалась сухая удлиненная фигура.
— Роджер, что вы делаете? Вы с ума сошли? Кто вам приказывал чинить препятствия полиции? А этот что?
Вскинутый подбородок мистера Гедеоне Кортеса указывал на темную фигуру внизу.
— Он как раз чинил препятствия полиции, сэр! — Роджер учтиво отстранился. — Простите, мы не так вас поняли! Думаю, минут через десять Лесли придет в себя.
— И тогда вы сообщите ему, что он уволен. Мерзавец! Доброе утро, комиссар. Если я вам так нужен — прошу.
Комиссар Тауэрс впервые видела главу концерна «Ларосса». Во всяком случае — воочию впервые, поскольку его лицо не раз появлялось в газетах и на обложках журналов. В полиции мистера Кортеса не снимали. По крайней мере, в английской полиции.
На вид знаменитому аргентинцу было около шестидесяти лет, и для этого возраста он выглядел безупречно. Среднего роста, не то чтобы поджарый, но тонкий в кости и как бы весь вытянутый вверх, словно на портрете работы Эль Греко. Эту удлиненность его фигуры подчеркивал контур длинного черного кимоно с тонким узором из серебряных драконов. Лицо не смуглое, но золотистое, прекрасно оттененное густым ежиком коротко остриженных, совершенно седых волос и небольшими изящными усами. Черные брови, глаза цвета спелой сливы, идеально прямой нос с чувственными, расширенными ноздрями. И рот, как у киноактрисы пятидесятых годов, — слишком сочный и розовый, слишком хищный и жадный. Но это был только штришок, не нарушавший общего облика. Облик же казался безусловно приятным.
Кортес повернулся и прошел через большой холл, затем через прихотливый то ли кабинет, то ли малую гостиную, затянутую китайскими шелками и уставленную якобы китайской мебелью. (Айрин, по долгу службы не раз бывавшая в китайском квартале, подметила: вазы стоят не в том углу, где им положено, а свиток с иероглифами висит определенно вниз головой.)
За китайским кабинетом оказался совсем другой кабинет — абсолютно современный и до предела деловой: с компьютером, крутящимися креслами, парой больших вентиляторов, с внушительным сейфом и шкафами, в которых виднелись пронумерованные корешки деловых папок.
— Итак, комиссар Тауэрс? — теперь голос хозяина был уже не столь любезен. — Что у вас за дело ко мне? Учтите: одна минута моего времени стоит пятьсот фунтов стерлингов!
— Да? — Айрин была очень серьезна. — Значит, себе вы платите во много раз больше, чем даже своим гонщикам? Я пришла сообщить, что убийство механика вашей спортивной команды Джанкарло Висконти раскрыто.
На лице Гедеоне Кортеса появилось что-то вроде удивления.
— Вот как? И с этим нужно было идти именно ко мне?
— Именно к вам, сэр! Во-первых, убийца Висконти — человек, вам довольно близкий, а во— вторых, орудие убийства было взято из вашего дома.
