Дружинники, все сорок человек, жили в нижнем этаже замка, в нескольких комнатах, все двери которых выходили в просторное помещение с большим очагом, и двумя длинными дощатыми столами. Розе не полагалось готовить для воинов, они делали это сами, по очереди, равно, как сами ездили на базар за провизией для себя. Однако, добрая кухарка нередко баловала мужчин то яблочными пирогами, которые пекла замечательно, то булочками с ирисом, то еще какими-нибудь лакомствами, считая, что их жизнь слишком сурова. Сказать по правде, те из воинов, у кого были семьи, могли отлучаться домой, по крайней мере, пару раз в месяц, проводить с женами и детьми по два-три дня, а если в городе было спокойно, то и дольше. Веллендер никогда не баловал своих людей, но и не нагружал сверх меры, отлично чувствуя ту грань, за которой преданная служба становится службой вынужденной, и никогда эту грань не переходя.
В верхние два этажа замка вела отдельная лестница, проходившая снаружи, вдоль стены. На втором этаже жили слуги, и была устроена кухня, выше, в более узкой части башни, располагались комнаты хозяина, вернее – небольшой зал и одна, отделенная от него лестничной площадкой комната. Сэр Эдвин редко подолгу жил дома, поэтому все здесь было предельно просто, даже сурово – не только никакой роскоши, но и почти никаких удобств. В комнатах воинов, даже в зимнее время, топили чаще, чем у шерифа – он терпеть не мог дыма и предпочитал спать в холодном зале, под толстым меховым одеялом, но не разжигать огонь в очаге. На предложение главы городской гильдии каменщиков устроить ему дымоход, Веллендер ответил: «Это было бы отлично! Если выберу время и несколько дней поведу дома, обязательно сделаем это». Но бывать дома по несколько дней подряд не получалось, а пускать чужих в свое отсутствие сэр Эдвин не любил, и вот уже которую зиму мечта о дымоходе оставалась мечтой.
Когда у него поселилась юная Изабель, шериф приказал Мервину вечерами приносить в комнату (ту самую, вторую комнату верхнего этажа) жаровню с углями, чтобы девочка спала в тепле. Сама Изабель называла это «баловством», однако спорить с сэром Эдвином не решалась.
Она видела, что ему нравятся трава и цветы в комнатах, и старалась вовсю, хотя собирать все это приходилось за городской стеной. По правилам, коль скоро вилланка покинула своих хозяев и ушла в город, ей не полагалось его покидать до истечения одного года и одного дня, чтобы не задержали и не отправили назад. Но сделать это могли только люди шерифа, либо слуги барона, которому принадлежала деревня. С людьми шерифа все было ясно, а барону Веллендер отправил письмо, в котором просил назначить отступное за то, что забрал его крестьянку себе в услужение. Ответ пришел на другой же день и содержал уверения в самых добрых чувствах. Барон решительно не хотел никаких денег. Коль скоро девушка из его деревни так понравилась его светлости шерифу, то и пускай живет у него, сколько ему захочется. Именно такого ответа Веллендер и ожидал – лишних денег у него все равно не было.
Изабель привыкла жить в самых жестких условиях, но считала, что ее хозяину нужно куда больше удобства, чем он себе позволял. Однажды она спросила, почему у него нет ванны. Шериф немного растерялся от такого вопроса, потом терпеливо объяснил, что привык в любую погоду мыться холодной водой, что даже в реке купается и летом, и зимой, а горячую воду позволяет себе только после долгих походов, но для этого достаточно кадушки и ковша. Девушку такой ответ не устроил.
Уже на другой день она уговорила Мервина поехать с нею на базар, чтобы купить подходящую дубовую бочку. Стоила она немало, но у Изабели нашлись на это деньги. Перед расставанием в Скарборо королева Элеонора, которой девочка определенно понравилась, подарила ей свой подбитый мехом плащ и несколько серебряных монеток. Королевский подарок был дорог девушке, но ей очень хотелось порадовать шерифа, и на том же базаре плащ был продан, а бочка торжественно погружена на телегу и отвезена в замок. Оценив ее размеры и представив, сколько ведер горячей воды придется таскать на верхний этаж, чтобы эту бочку наполнить, Роза схватилась за голову, но Изабель твердо заявила:
– Я здесь все равно ничего не делаю. Поэтому воду в бочку буду носить сама!
– Ну, если так хочешь, то и носи, – сразу подобрела кухарка. – Не то и правда, его светлости столько приходится скакать верхом, гоняясь за всяким сбродом… Порой он днями домой не возвращается, а вернется – в доме холодно, постель холодная. А после теплой ванны и спать, верно, уютнее. Ведь у всех господ есть ванны, а у него нет!
Отныне каждый вечер, возвращаясь домой после объезда города и окрестных дорог, Веллендер находил ванну, установленную в конце зала, наполненной и всегда горячей. Как Изабель ухитрялась подгадывать точно к его возвращению, он никак не мог понять: возвращался шериф каждый день в разное время, иной раз даже глубокой ночью, но теплая вода, усыпанная сухими лепестками цветов, ждала его неизменно.
– Достаточно делать это раз в неделю! – взбунтовался, наконец, сэр Эдвин. – Насколько мне известно, каждый день ванну и короли не принимают. Уймись, несносная девчонка, или я саму тебя буду засовывать в эту воду!
Испугалась Изабель или нет, но бочка стала наполняться раз в три дня, что немного успокоило шерифа. Кстати, за этот месяц он понял, что окунаться перед сном в теплую воду и некоторое время в ней плескаться очень даже приятно. Только вот, откуда это все знала Изабель? Ах да, в их деревне жила женщина, которая прежде служила в богатом замке. Но это в богатом, а тут…
– Из-за этой воды мы, вероятно, жжем слишком много дров? – спросил сэр Эдвин Розу.
И получил невозмутимый ответ:
– Так ведь очаг-то все равно каждый вечер горит. Воины не могут, как вы, спать в холоде, они болеть начнут. Ну, а летом и дрова станут дешевле – парни просто таскают из леса сучьев и веток, сколько хотят. Кто ж посмеет тронуть дружинников шерифа?
В этот день сэр Эдвин вернулся домой необычайно рано, раньше полудня. К нему собирался придти глава гильдии оружейников, чтобы получить заказ на обновление и починку воинских доспехов и оружия. Сделать этот заказ следовало давно: после памятной схватки в лесу, возле реки Уз, кольчуги и шлемы нескольких воинов пришли в полную негодность. Конечно, имелись и запасные доспехи, но выдать их и не заказать новые было неосмотрительно. Кроме того, вместо нескольких убитых воинов в дружину набрали новичков, им тоже нужно было подобрать и вооружение и кольчуги.
Главный оружейник поджидал шерифа возле подъемного моста и, покуда они шли внутренним двором и поднимались по наружной лестнице наверх, с удовольствием слушал, как хрустальный голосок Изабели распевает простую песенку.
– Где вы, сэр, отыскали такую певунью? – не удержался от вопроса ремесленник. – Это ж надо, голос, что твой колокольчик! Мне говорили, она и собой хороша. Мол, на такую любой бы запал.
– Что вы городите ерунду, почтенный мастер Лойд! – неожиданно для себя вспыхнул Веллендер. – И что за пакость лезет вам в голову? Девочке четырнадцать лет!
– Так ведь замуж-то и младше выдают, – нисколько не смутился оружейник. – А вы старик, что ли? Тридцать всего.
