– Я даже не знаю, что вам ответить. – Гнев понемногу приближался к точке кипения; следовало приподнять крышку, чтобы выпустить пар. – Если сказать, что вы причиняете мне неудобства, это значит ничего не сказать.
Таранников подошел к машине и, выключив сигнализацию, устроился на водительском кресле.
– Мы все это понимаем и ручаемся, что ничего подобного в следующий раз не повторится. Но сейчас вам нужно будет выполнить требования банка. – В голосе говорившего звучала твердость.
– А если я сейчас не могу? Тогда что?
– В этом случае мы вправе вскрыть ячейку и перенести содержимое в надлежащее место.
– Это черт знает что! Хочется безопасности, а здесь получается прямо противоположное… Я буду жаловаться!
Алексей Павлович повернул ключ. Двигатель равномерно загудел.
– Это ваше право, – прозвучал ледяной голос.
– Вы еще не знаете, с кем связались… У вас просто отзовут лицензию!
– Не нужно нас пугать, вы преувеличиваете свои возможности.
– Ну, знаете ли…
– Когда нам вас ждать?
– Я подумаю.
– Все наши клиенты уже выполнили требования банка, очередь осталась за вами. Специалисты дожидаются вашего приезда, чтобы начать свою работу. Мы можем подождать вас два с половиной часа, если за это время вы не прибудете, тогда мы вправе поступать по правилам банка.
– Это какие еще, к дьяволу, правила? – Вырулив на проспект, Алексей Павлович влился в поток автотранспорта. Неожиданно с левой стороны, подрезая, вылетел черный «Порше», и Таранников, избегая столкновения, надавил на тормоз. – Проклятье!
– Если вы внимательно прочитали договор, то должны были увидеть, что банк учитывает форс-мажорные обстоятельства, при которых мы вправе переносить содержимое ячеек в безопасное место.
– Мне плевать на ваши «форс-мажорные обстоятельства»! Что там у вас произошло? Война, землетрясение или, может быть, ограбление?! Я больше не желаю иметь с вами никаких дел!
– Это как вам будет угодно, – холодно ответил заместитель управляющего. – У вас всего два с половиной часа; советую вам поторопиться, если не хотите, чтобы содержимое вашего ящика было вскрыто при свидетелях.
– Хорошо, я приеду! – прорычал Алексей Павлович.
– Не забудьте взять с собой ключ от ячейки, – напомнил подчеркнуто учтивый голос.
– Не забуду, – проскрежетал зубами Таранников и выключил телефон.
До дома было пятнадцать минут езды. Если не случится чего-то из ряда вон выходящего, то он сумеет уложиться в два с половиной часа. Кощей даже мысли не допускал о том, что кто-то будет вскрывать его ячейку, в которой находится яйцо Фаберже.
* * *
Вытащив из телефона сим-карту, Григорий швырнул ее в сторону.
– Ловко это у тебя получилось, – показав крупные зубы, проговорил Иннокентий. – Никогда не подозревал, что в тебе прячется такой артист. А голос как изменил!
– Ты многого обо мне не знаешь, – серьезно ответил Упырь. – Сложись моя жизнь иначе, так я, возможно, блистал бы на сцене МХАТа, а мне приходится сшибать копейку у какого-то Алексея Павловича… Обидно-с, сударь!
Кент расхохотался:
– Ну, ты даешь! А ты уверен, что в банке не спросят документы и достаточно будет одного ключа, чтобы проникнуть в хранилище?
– Абсолютно. Я рядом стоял и все слышал. Это дополнительная услуга, за нее идет доплата. Видно, он какие-то свои расклады готовил. Так что показываем ключ, проходим в хранилище, забираем яйцо Фаберже и уходим.
– Отлично! Куда мы сейчас?
– Поедем к Таранникову – Посмотрев на часы, Григорий добавил: – У нас не так много времени.
* * *
Всякий, кто перешагивал порог домашнего кабинета Таранникова, невольно взирал на полотно Айвазовского, висевшее напротив входа: девятибалльный шторм с небольшим суденышком на крутом гребне. Картина невольно притягивала взгляд, но никто не догадывался, что за картиной размещается сейф, встроенный глубоко в стену.
Алексей Павлович подошел к полотну и, приподняв раму, закрепил пружиной. Дверца, покрашенная под узорчатые обои, сливалась со стеной, лишь в самом углу блестела металлическая панель с цифрами. Набрав нужный код, он распахнул дверцу, взял со средней полки длинный ключ и сунул его во внутренний карман пиджака. Теперь на выход!
Захлопнув за собой дверь, Таранников шагнул на площадку и едва не столкнулся с Григорием, поднимавшимся по лестнице.
– Ты откуда здесь? – невольно вырвалось у Алексея Павловича.
– У меня к тебе дело.
Упырь стоял на проходе, не желая подвинуться, даже повел слегка плечом, потеснив Таранникова.
Холопов следует ставить на место, иначе они быстро садятся на шею.
– Какое еще у тебя может быть дело? – посуровел Алексей Павлович. – Денег на пузырь, что ли, не хватает? Так и скажи! Но ты не вовремя, я тороплюсь.
– Не надо со мной так разговаривать, Алексей Павлович.
– Пошел прочь! Не до тебя! – прикрикнул Таранников, чувствуя, что начинает терять терпение.
Позади что-то шаркнуло.
Обернувшись, Алексей Павлович увидел криво усмехавшегося Кента:
– Чего ты лыбишься, придурок?
– Зря ты так, – хмуро произнес Иннокентий.
Лицо Алексея Павловича неожиданно изменилось. Осознав, что происходит нечто ужасное, он бросился вперед, но натолкнулся на Григория, стоявшего словно скала.
– Пусти!
Удар по голове получился сильным, хрустнула затылочная кость, и Таранников, обхватив Григория, со стоном принялся сползать на кафельный пол.
– Ключи у него в кармане.
Сунув руку во внутренний карман пиджака Кощея, Кент вытащил связку ключей и ловко открыл входную дверь. Дружно взяв Таранникова под руки, они втащили его в прихожую и закрыли за собой дверь.
– Кажется, дышит, – наклонился Григорий.
– Может, придушить? – предложил Кент. – Вдруг очнется?
– Не надо, – отмахнулся Григорий Карасев, – и так сдохнет! Посмотри ключ от ячейки.
Иннокентий похлопал Таранникова по карманам. Тот застонал.
– Ага! Нашел!
– Давай сюда… – Забрав ключ, Григорий сунул его в накладной карман куртки. – Все! Сваливаем отсюда!
* * *
Полпятого утра. Москва еще спала. Предутренний покой нарушало лишь редкое движение автомобилей, раздававшееся с магистрали.
– Захлопни дверь, – сказал Владлен выходящей следом Людмиле. – Сюда мы уже точно не вернемся; очень надеюсь, что через пару дней доберемся до Германии. А там – на Кипр! Кольцо с изумрудом не забыла?
