– Что вы дергаетесь? – спросил Мейсон и снова повернулся к
владельцу ломбарда. – Мистер, вы должны иметь абсолютную уверенность. Вы не
должны сомневаться, когда окажетесь под огнем вопросов, стоя перед судом.
Сол сделал руками выразительный жест:
– Разве я могу иметь бо́льшую уверенность? Вы меня
поставьте перед судом, приведите дюжину адвокатов, приведите сотню адвокатов, я
всегда повторю то же самое.
– Я в глаза не видел этого человека, – вставил Фрэнк Локк.
Смех Стейнбурга был шедевром сарказма. На лбу Локка
появились капли пота. Он повернулся к Мейсону:
– Что вам вообще нужно? Что это за номер?
Мейсон серьезно покачал головой:
– Это часть моей теории. Все подтверждается.
– Что подтверждается?
– Что вы купили этот револьвер, – сказал Мейсон усталым
голосом.
– Вы взбесились, что ли? – заорал Локк. – Я никогда в жизни
не покупал ни одного револьвера. Я никогда здесь не был. Я в глаза не видел
этого человека. Я вообще никогда не ношу револьвера.
Мейсон повернулся к Стейнбургу:
– Дайте мне, пожалуйста, реестр проданного оружия. И
оставьте нас одних. Мы хотим поговорить.
Стейнбург дал ему реестр и покинул зал магазина. Мейсон
нашел нужную страницу. Как бы нечаянно заслоняя ладонью номер оружия, он
прочитал: «Револьвер „кольт“, калибр восемь». Затем повел пальцем в сторону
фамилии в последней рубрике.
– Вы будете, наверное, отрицать то, что это писали вы?
Казалось, что Локк хочет одновременно держаться как можно
дальше от реестра и одновременно его тянет к нему неодолимое любопытство. Он
наклонился вперед:
– Конечно, это писал не я. Ноги моей здесь никогда не было,
я в глаза не видел этого продавца. И не покупал никакого револьвера. Это не моя
подпись.
– Я знаю, что это не ваша подпись, – терпеливо ответил
Мейсон. – Но будете ли вы утверждать также, что это писали не вы? Только будьте
внимательны к тому, что вы говорите. Это может иметь большое значение.
– Конечно, не писал. Что вас, черт возьми, укусило?
– Полиция еще не знает, что из этого револьвера был убит
Джордж Белтер.
Локк покачнулся, как будто получил удар, его глаза цвета
какао расширились от ужаса, пот бисеринками блестел на лбу.
– Вы хотите впутать меня в мокрое дело?
– Минуточку, Локк. Вы напрасно горячитесь. Я мог обратиться
с этим в полицию, но я не сделал этого. Я хочу устроить это по-своему. Хочу
дать вам шанс.
– Нужен еще кто-нибудь, кроме вас и этого ростовщика, чтобы
впутать меня в такую историю, – вспенился Локк. – И только тогда я смогу
сделать какие-либо выводы.
Голос Мейсона был по-прежнему спокойным и терпеливым:
– Пойдемте отсюда, поговорим. Здесь нам больше делать
нечего.
– Вы все это подстроили, вы втянули меня в западню. Так мне
и надо, я не должен был с вами никуда ходить. Можете убираться ко всем чертям.
– Я привел вас сюда для того, чтобы продавец мог вас
хорошенько рассмотреть. Он сказал, что узнает вас, если еще раз увидит. Я
должен был удостовериться.
Локк отступал задом к двери:
– Нечего сказать, здорово вы придумали, господин адвокат.
Если бы вы пошли с этим в полицию, то меня поставили бы в ряду других мужчин, и
мы посмотрели бы, как бы этот жид меня узнал. Но вы этого не сделали, вы
предпочли затащить меня сюда. Откуда я могу знать, может быть, вы просто дали
ему на лапу, чтобы он отколол этот номер?
– Если вы хотите пойти в полицию и встать в шеренгу, –
засмеялся Мейсон, – то я ничего не имею против этого. Я думаю, что этот человек
узнает вас и там.
– Конечно, узнает, после того, как вы показали на меня
пальцем.
– Этот разговор ничего не изменит, – сказал Мейсон. – Идем
отсюда.
Он взял Локка под руку и вывел из магазина. На улице Локк
повернулся к нему с бешенством.
– Я не скажу вам больше ни слова. Я возвращаюсь в редакцию,
а вы можете убираться ко всем чертям.
– Это было бы неразумно, Локк, – ответил Мейсон, не выпуская
его руки. – Видите ли, я могу указать мотив преступления и удобный случай для
его выполнения.
– Да? – иронизировал Локк. – Интересно, что же это за мотив?
– Вы растратили деньги из специального распорядительного
фонда и боялись разоблачения. Вы не хотели, чтобы вас разоблачил Белтер,
который знал о том убийстве в Саванне. В любую минуту он мог вас снова упрятать
за решетку. Вы пошли к нему, поссорились и застрелили его.
Локк вытаращил глаза. Он остановился и застыл как вкопанный,
с бледным лицом и дрожащими губами. Удар в живот не потряс бы его сильнее. Он
хотел сказать что-то, но не смог выдавить ни слова.
– Я хотел быть дружелюбным по отношению к вам, – продолжал
Мейсон с выученным равнодушием. – По моему мнению, на этого продавца вполне
можно положиться. Но если он случайно заблуждается, то ведь суд вас не
приговорит. Вина должна быть доказана вне всякого сомнения. Достаточно будет,
если вы возбудите какие-либо обоснованные сомнения, и суд присяжных обязан
будет вас оправдать.
К Локку вернулся наконец дар речи:
– Какова ваша роль во всем этом?
Мейсон пожал плечами:
– Я адвокат Евы Белтер, достаточно?
Локк пытался иронизировать и дальше, но на этот раз у него
плохо получалось:
– Следовательно, она тоже замешана в этом. Это ее вы
выгораживаете, Мейсон?
– Она моя клиентка. Вы это хотели сказать?
– Нет, не это!
– Не знаю, может быть, вам лучше придержать язык, мистер
Локк, – в голосе Мейсона зазвучала угроза. – Вы обращаете на себя внимание.
Люди оглядываются.
Локк с трудом овладел собой.
– Не знаю, к чему вы ведете. Но я вам сорву все планы. У
меня есть совершенно железное алиби, если дело идет об убийстве Белтера. Я
предъявлю его вам только ради одного удовольствия утереть вам нос.
– Хорошо, предъявляйте, – пожал плечами Мейсон.
Локк посмотрел направо, потом налево.
– Возьмем такси, – предложил он.
– Делайте, как считаете нужным, – согласился Мейсон.
Локк подозвал свободное такси, бросил водителю: «Отель
«Уалрайт», после чего поудобней устроился на сиденье. Промокнув лоб платком, он
закурил дрожащими руками сигарету и повернулся к Мейсону:
