Из холла доносились голоса людей, прощавшихся и покидавших
дом.
– У нас было собрание комитета по подготовке празднования
Рождества, – объяснила миссис Дрейк. – Такие вещи всегда занимают больше
времени, чем ожидается. Кто-нибудь обязательно против чего-то возражает или
выдвигает блестящую идею, которую обычно невозможно осуществить.
В ее голосе слышались резкие нотки. Пуаро мог хорошо себе
представить, как Ровена Дрейк решительно отвергает абсурдные предложения. По
словам сестры Спенса и намекам других людей, он понимал, что миссис Дрейк
принадлежит к типу властных женщин, от которых ожидают руководящей
деятельности, но не испытывают к ней за это особой признательности. Пуаро также
сознавал, что ее добросовестность не могла быть оценена по заслугам пожилой
родственницей, принадлежавшей к тому же типу. Ему было известно, что миссис
Ллуэллин-Смайт приехала сюда, чтобы жить поближе к племяннику и его жене, и что
жена охотно стала заботиться о мужниной тете в той степени, в какой могла это
делать, не проживая в ее доме. Миссис Ллуэллин-Смайт, возможно, признавала в
душе, что многим обязана Ровене, в то же время, безусловно, возмущаясь ее
властными манерами.
– Ну, наконец-то все разошлись, – сказала Ровена Дрейк,
услышав, как в последний раз хлопнула дверь холла. – Чем могу вам помочь?
Хотите узнать что-то еще об этой ужасной вечеринке? Лучше бы ее здесь не
устраивали. К сожалению, у нас нет других подходящих домов. Миссис Оливер все
еще гостит у Джудит Батлер?
– Да. Кажется, она собирается вернуться в Лондон через день
или два. Вы не были знакомы с ней раньше?
– Нет. Мне нравятся ее книги.
– Она считается очень хорошим писателем, – заметил Пуаро.
– Несомненно, так оно и есть. И сама она очень забавная. У
нее есть какие-нибудь идеи… ну, насчет того, кто мог это сделать?
– Думаю, что нет. А у вас, мадам?
– Я уже говорила вам – абсолютно никаких.
– Да, вы говорили. И все же у вас может иметься если не
идея, то хотя бы смутное предположение.
Она с любопытством посмотрела на него:
– Почему вы так думаете?
– Вы могли что-то заметить – что-то, поначалу выглядевшее
мелким и неважным, но впоследствии показавшееся вам более значительным.
– Должно быть, мсье Пуаро, у вас на уме какой-то
определенный инцидент.
– Вынужден признать, что да. Кое-кто рассказал мне об этом.
– Вот как? И кто же?
– Мисс Уиттейкер – школьная учительница.
– Ах да, Элизабет Уиттейкер. Она преподает математику в
«Вязах», не так ли? Припоминаю, что мисс Уиттейкер была на вечеринке. Она
что-то видела?
– Скорее у нее сложилось впечатление, что вы могли что-то
видеть.
Миссис Дрейк удивленно покачала головой.
– Не думаю, – промолвила она, – хотя кто знает.
– Это связано с вазой, – объяснил Пуаро. – Вазой с цветами.
– Вазой с цветами? – Ровена Дрейк выглядела озадаченной,
потом ее чело прояснилось. – Ну конечно! На столе в углу лестницы стояла
большая ваза с хризантемами и осенними листьями. Очень красивая стеклянная ваза
– один из моих свадебных подарков. Когда я проходила через холл – это было под
конец вечеринки, хотя я не уверена, – то мне показалось, что листья и один-два
цветка поникли. Я подошла посмотреть, в чем дело, сунула пальцы в вазу и
обнаружила, что какой-то идиот, должно быть, забыл налить туда воду. Я очень
рассердилась, отнесла вазу в ванную и наполнила ее. Но что я могла увидеть в
ванной? Там никого не было, я в этом уверена. Может быть, какие-то мальчики и
девочки постарше, как говорят в Америке, «тискались» там во время вечеринки,
но, когда я пришла туда с вазой, ванная была пуста.
– Нет, нет, я имею в виду не это, – сказал Пуаро. –
Насколько я понял, произошел неприятный инцидент. Ваза выскользнула из ваших
пальцев, упала в холл и разбилась на куски.
– Да, – вздохнула Ровена. – На мелкие кусочки. Я очень
огорчилась, потому что, как я говорила, это был свадебный подарок – прекрасная
цветочная ваза, достаточно тяжелая, чтобы в нее ставить большие осенние букеты.
Так глупо с моей стороны! Да, ваза упала в холл и разбилась. Там стояла
Элизабет Уиттейкер – она помогла мне собрать осколки и подмести пол, чтобы
никто не наступил на стекло. Мы замели осколки в угол, возле напольных часов,
чтобы убрать их оттуда позже. – Она вопрошающе посмотрела на Пуаро: – Вы имели
в виду этот инцидент?
– Да, – ответил Пуаро. – Мисс Уиттейкер интересовало, почему
вы уронили вазу. Она думала, что вас что-то удивило.
– Удивило? – Ровена Дрейк задумчиво нахмурилась. – Вряд ли.
Просто иногда вещи выскальзывают из рук – например, посуда во время мытья. К
тому времени я очень устала от подготовки и проведения вечеринки, хотя она
прошла очень хорошо, поэтому упустила вазу.
– Вы уверены, что вас ничего не испугало? Может быть, вы
увидели что-то неожиданное?
– Увидела? Где? Внизу в холле? Я ничего там не видела. В тот
момент холл был пуст, если не считать мисс Уиттейкер, так как все играли в
«Львиный зев». Да и ее я едва ли заметила, прежде чем она подбежала мне помочь.
– Возможно, вы увидели, как кто-то вышел из двери в
библиотеку?
– Из двери в библиотеку?… Да, понимаю. Я могла это видеть… –
Она немного подумала, потом устремила на Пуаро твердый уверенный взгляд. – Нет,
я не видела никого выходящего из библиотеки.
Тон, которым Ровена Дрейк это заявила, вызвал у Пуаро
сомнение в ее правдивости. Очевидно, она видела кого-то или что-то – возможно,
чью-то фигуру за приоткрытой дверью. Но почему она так уверенно это отрицает?
Потому что ей не хотелось верить, что тот, кого она видела, имеет отношение к
преступлению, совершенному за той дверью? Кто-то, кого она любила или – что
более вероятно – хотела защитить. Возможно, кто-то, совсем недавно
распростившийся с детством и, как она думала, не вполне осознающий весь ужас содеянного
им…
Миссис Дрейк казалась Пуаро женщиной суровой и властной, но
откровенной. Такие женщины часто становятся судьями, председателями комитетов
или благотворительных обществ и вообще занимаются тем, что обычно именуют
«полезной деятельностью». Как ни странно, они чрезмерно верят в обстоятельства,
могущие служить оправданием, и склонны к снисходительности в отношении
малолетних преступников – тем более умственно отсталых. Если Ровена Дрейк
видела выходящим из библиотеки кого-то относящегося к упомянутой категории, то
в ней мог пробудиться покровительственный инстинкт. К сожалению, в нынешнее
время преступления нередко совершаются даже детьми семи-девяти лет, и суду
нелегко решить, что с ними делать. Обычно для них находят оправдания –
неблагополучные семьи, отсутствие внимания со стороны родителей и тому
подобное. Но люди, особенно горячо их защищающие, как правило, принадлежат к
типу Ровены Дрейк – строгих и властных женщин, в таких случаях неожиданно
проявляющих снисхождение.
