– Чего надо?
Невзирая на бездну недостатков, гаишники обладают неоспоримым достоинством: наблюдательностью. А также неплохой памятью. Действительно, вспомнил сержант – в районе девяти утра серая «Тойота» свернула с шоссе к дачам. Обычно дачники тормозят, отовариваясь в магазинчике на перепутье. Но эта не стала. Плавно прошла поворот и покатила к дамбе. Останавливать машину причин не было – скоростной режим не нарушала, номера нормальные (отчистили). Боковые стекла тонированы, лобовик относительно прозрачен. Двое товарищей сидели в салоне – молодые еще, безусые, бесстрашно смотрели на сержанта (все правильно, прикинул Максимов, Малеев позже присоединился к компании – на автобусе прибыл, – а девочку в мешке можно и под скамью). Обратно машина не выезжала, но это не факт, что она застряла в глухомани: через дачные поселки наверняка существует объездная дорога…
Оцепенение навалилось на сыщика. Стоял, боясь пошевелиться. Вина парней практически доказана. Каковы перспективы на спасение девочки?
– Может, помощь требуется? – великодушно предложил гаишник.
Максимов выбрался из спячки.
– Спасибо, сами справимся. Удачи, сержант. Благодарю за службу.
Он проехал метров двести по сельской дороге и, когда закончилась деревня, а по курсу, за стеной несмолкающего ливня, обозначилась узкая лента дамбы, прижался к обочине. Размышляя, окуривал салон. С вооружением у него сегодня слабовато. Фонарик в бардачке да пара газовых ключей, если в багажнике порыться. Не проблема, малолеток он руками скрутит. Ни к чему спускать омоновских рысаков. Напортачат как умеют, а потом на него свалят: дескать, сыщик во всем виноват, подготовиться не успели. Но имеет ли он право на самодеятельность? Разрываемый противоречиями, Максимов все же решился – включил подсветку на мобильнике, вызвал Завадского.
– Абонент отключил телефон, – бесстрастно поведала девушка-робот.
Очень мило. Он извлек из памяти официальный рабочий и вновь попытал удачи.
– Лейтенант Якимов, – устало отозвались на том конце.
– Завадского мне, – сказал сыщик. – Это Максимов.
– Да в курсе я, – откликнулся лейтенант. – Но с Завадским нынче туго. VIPа очередного подстрелили…
Черт! Десять минут не успело пройти! – капитан уже домой собирался, когда тревога прогремела по управлению: покушение на депутата областного совета Кругликова! Вывел пса перед ужином прогулять, а безымянный стрелок тут как тут. Ну, и пса заодно, чтобы не гавкал… Господин Кругликов вроде выжил в отличие от пса, но врачи как-то неутешительно разводят руками. А ведь известная персона в городе! Величина! Пару лет назад депутата сняли спящим на сессии областного совета. Сладко так посапывал Кругликов. Проснулся, посмотрел телевизор, взвыл и скачками побежал в суд – с иском к телевизионщикам. А те, в порядке бреда, встречный иск – о защите доброго имени оператора, подвергшегося незаслуженным нападкам и угрозам. Целый месяц город трясло от хохота.
Он с досады швырнул телефон. Теперь до утра до Завадского не достучаться. Чикаго есть Чикаго. Своих поднимать в ружье? Вони потом не оберешься. Зарплату не выдал. И опять же – неподготовленная толпа, как ни крути. Ладно, он один, на разведку – убедится, что девочка в поселке, а там уж можно планы на день грядущий строить.
Максимов придавил педаль, включил противотуманные фары и поехал в дождь…
С неба сеялось беспросветно. Темень, тучи грудами. «Дворники» работали в нервном режиме, разгоняя мокрую муть. Проехав по размытой грунтовке километра три, он перешел на ближний свет и до предела сбросил скорость. Все равно чуть не проехал нужный поворот. Остановился, сдал назад – до столба с фанерным щитом: «Выполню проЭкты лестниц…» – и медленно, придерживая тормоз, скатился с горочки. Обрисовались заросли тальника, море грязи у подножия. Здесь проезд никак не получался. Терпимая в сухое время впадина после суточного водопада стала подходящим местечком для желающих покупаться. Тратить время на освоение объездных дорог было чем-то несусветным. Да и незачем афишировать свое присутствие. Он круто сдал влево, обогнул столб электропередачи, облепленный мокрыми объявлениями, и выехал на относительно твердую полянку. Он вышел из машины, закутался в дождевик. Фонарик, сигареты, телефон – больше ничего не нужно.
Через несколько минут он стоял на дороге, разглядывая раскинувшийся под ногами поселок. Кучка домов в низине, окруженных густым лесом. Смазанные очертания строений, деревья. Неплохое местечко для удержания заложников. Дачников – полный ноль. Страшно тут сидеть, незачем – сезон давно истек, урожай худо-бедно собран и развезен по зимним квартирам. Да и холодно… Он поежился. Совсем никого? Напряг глаза и снова начал всматриваться. А вдруг найдется живая душа? В крайнем из домишек, у самой дороги, он разглядел тусклый свет. Сторож, наверное…
Из разливов чавкающей грязи и цепляющихся за ботинки кореньев он выбрался на полосу асфальта и прошел по ней целых семьдесят шагов, пока под ногами опять не захлюпало. Грунтовка, впрочем, близ поселка имела терпимый вид, поэтому до первых домишек он добрался без серьезных затрат. В доме сторожа за рваной драпировкой продолжал мерцать огонек. Загородка из плетеного хвороста, поставленные углом сараюшки, яблоньки без листвы. Избушка приземистая, бревенчатая, фундамент со стороны крыльца завален досками, какими-то голыми оконными конструкциями, сосновыми чурками. Дровяная кучка под навесом. Очерчена собачья конура, но собачки почему-то не слышно, что дело, в общем-то, чудное. Не секрет, что в отдельных дачных поселках должность сторожа настолько номинальна, что даже в расчет не берется. Сторож охраняет сам себя и только в светлое время иногда осуществляет пешие вылазки на вверенную территорию – вооружившись ружьем и собакой. Процветающие дачные хозяйства давно обзавелись круглогодичной военизированной охраной, а в загнивающих обходятся по старинке, сторожем. Местные квакинцы в летнюю пору трясут сады, бомжи забредают, бродячие солдаты, прочий лихой народ – человека испокон веков тянет к добру (особенно к чужому), а где в это время присутствует сторож – знает только он.
Собачка не тявкала. Ветер тормошил оторванный от сарая кусок жести. Максимов отомкнул крючок и вошел во двор. Калитку закрывать не стал – на случай панического бегства. Прочавкал до середины двора, сделал остановку. Собачка продолжала помалкивать. Даже умный и невозмутимый друг давно бы выскочил из конуры и порвал чужака в клочья. Возникала резонная мысль, что собаки попросту нет.
Он поднялся на крыльцо, постучал. Отошел на всякий случай, взявшись за утлые перильца.
На стук, придерживая скрипящую дверь, вылез мужик в ватной жилетке. Кепка, сапоги кирзовые. Приземист, ноги враскоряку. Старенькое ружьишко под углом к горизонту, готовое дуплетом приветствовать посетителя.
– Не стреляйте, – быстро сказал Максимов. – Свои.
– Свои в городе живут, – резонно отозвался мужик. – И по ночам где ни попадя не шляются.
Неприятный голос, настороженный.
– Понимаю, – согласился Максимов. – Но нужда окаянная привела. Парня одного ищу. Пустишь в хату, мил– человек? Ты не бойся, не брошусь.
