Книга Дар богов, страница 3. Автор книги Алина Егорова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дар богов»

Cтраница 3

Как догадался Юрасов, мысли унесли ее на калужский семинар, и он порадовался, что женщина не имеет манеры озвучивать не относящиеся к делу воспоминания.

– Денег с Альберта я брать не стала, хоть он пытался мне их всучить. Неудобно ему было без денег. А чего мне деньги с него брать – я не ростовщица какая-то, чтобы человека обдирать, к тому же Зина за него попросила. Альберт тогда стал продукты закупать. Здесь я не возражала: прокормить его на свою зарплату я не могла. И неправильно это, когда женщина мужчину содержит. Покупал он продуктов много. Говорила ему: зачем столько? Готовить мне некогда, я в институте до вечера пропадаю и не умею я готовить – разучилась. Когда одна живешь, ни к чему это. Даже бутерброды не делаю – сыр ем отдельно, хлеб отдельно.

Антон понимающе кивнул – судя по чаю и галетам, кулинария не являлась сильной стороной Дьячковой.

– Неудобно ему было задарма жить, – пробормотала Клариса Владимировна. – Да что я все про деньги? Человек погиб! Хоть и знала я его всего-то неполных семь дней, но все-таки…

– Когда он к вам приехал? Вы говорите, семь дней. Значит, во вторник?

– Во вторник, утренним поездом. Мне как раз на работу надо было идти, я чуть задержалась, чтобы его дождаться. Он быстро подоспел, я на работу почти и не опоздала.

– У вас что-нибудь пропало?

– Да чему тут пропадать? Хрусталь материн на месте, – она кивнула в сторону старой стенки – мечте восьмидесятых, с хрустальной посудой на стеклянных полочках. – Денег не было, золота тоже. Обручальное кольцо еще в прошлый раз унесли, когда пять лет тому назад квартиру обокрали. Ваши искали – не нашли. Да недорого оно мне было – кольцо это. Каков был муж, такова о нем и память. А все равно же хранила – не выбрасывать ведь? Кроме кольца, тогда старый телевизор уволокли и пару тряпок: плащ югославский, сносу ему не было, да жакет из вельвета. Не столько жалко, сколько противно. Это же какая-то сволочь здесь топталась и все лапала! Так и хочется поскорее квартиру вымыть, продезинфицировать все.

– А еще – освятить, – подсказал Костров.

– Да. И освятить! – не заметила сарказма хозяйка. – Многие так делают, и, вы знаете, помогает.

– Что же вы раньше попа не пригласили? Глядишь, и нам было бы меньше работы, – не унимался Михаил.

– Да кто же знал, что так получится?! Думала, два раза в одну воронку… а тут вон как вышло, – устало всплеснула руками Клариса Владимировна. Ей вдруг стало безразлично, что происходит в ее квартире. Пусть по ней разгуливают чужие люди, топчутся по ковровой дорожке, трогают вещи, без конца задают одни и те же вопросы – ей уже все равно. Как гранитная плита, навалилась на нее тяжелая усталость, и до того все ей осточертело, что женщина теперь мечтала лишь о том, чтобы все скорее закончилось.

14 мая. Санкт-Петербург

Илья Сергеевич Тихомиров сидел в своем кабинете и допивал утренний кофе, настраиваясь на работу. День ему предстоял непростой и, возможно, не сплошь приятный, поэтому чашка капучино с медом и каплей ирландского ликера авансом его скрашивала. К капучино следователь припас бутерброды с твердым сыром цвета спелой луны, душистым укропом и свежим огурчиком. Свой завтрак Илья Сергеевич разложил на красивой оранжевой тарелке, в блюдце под чашку положил цветастую салфетку – чтобы промокнуть кофе, если он вдруг прольется, что случалось крайне редко, ибо следователь был аккуратистом, но больше – для настроения.

Дело Альберта Малуниса, которое получил Илья Сергеевич, пришлось для него весьма некстати. Он почти закончил с двумя другими находившимися у него в производстве делами и через две недели собирался в отпуск, в Хорватию. Следователь часто просматривал фотографии отелей, предвкушая отдых на Адриатике. Пальмы, волны с белыми барашками, лимонное солнце в пронзительно-синем небе, чайки, большие яркие цветы… Буйные краски юга манили и обещали долгожданный сказочно-роскошный отдых. Илья Сергеевич закрывал глаза и чувствовал дуновение ветра, ароматы цветов, слышал крик чаек. Они с женой будут со вкусом завтракать на террасе. Это будет омлет с беконом, сыр, мед или абрикосовое варенье, кофе со сливками. К такому завтраку кофе должен быть непременно со сливками. Илья Сергеевич мечтательно улыбнулся. Он включил чайник и подошел к маленькому холодильнику, замаскированному под секцию шкафа, открыл его, окинул взглядом содержимое. Омлета с беконом там, конечно, не нашлось, но аппетитный сыр и сливки были. Насыпал в свою любимую эстетскую чашку из костяного фарфора кофе, маленькой серебряной ложечкой положил сахарку, залил кипятком, добавил сливок. Откусил кусочек сыра. Тихомиров предпочитал сыр и колбасу есть без хлеба, чтобы отчетливее чувствовать их вкус. Блаженно отпил глоток кофе. Почти как в отпуске.

После завтрака они с женой пойдут на пляж. Он будет плавать и загорать, а Татьяна – больше загорать, прячась под зонтиком. И так им будет хорошо вдвоем! Господи, как же мало времени они с женой проводят вместе! Все работа, работа, работа… А потом – быт, хлопоты: в магазин сходить, машину-старушку подлатать, да мало ли что! Домой придешь, поужинаешь – и спать. Даже на выходных работать приходится. А куда деваться, если следователей не хватает? И Татьяна всегда занята: работа, домашние дела, ребенок. Крутится целыми днями, как белка в колесе, и устает, бедняжка, но не жалуется, только иногда, когда совсем забегается, просит, чтобы он за дочкой приглядел, позволил ей немного отдохнуть. Так вся жизнь и проходит. А ведь он еще не старый – ему всего-то тридцать шесть лет, а что его по имени-отчеству зовут, так это потому, что так полагается, чай, он – процессуальное лицо, а не черт в ступе. И жену свою Татьяну он любит, она у него красавица: кровь с молоком, коса – золотом и нос в веснушках. Тихомиров представил, как вечером на набережной они с женой будут любоваться закатом; ветер будет играть ее распущенными по круглым плечам волосами, нахально норовя забраться под шелк длинной юбки. Он обнимет ее и неторопливо поцелует в малиновые губы. Они будут целоваться, как подростки, ничуть не стесняясь окружающих, и, распалившись, отправятся в номер, чтобы провести незабываемую ночь.

Кофе еще плескался в чашке с профилем Ахматовой, на блюдце остался недоеденный кусочек сыра, когда в дверь постучали. Илья Сергеевич очень не любил, чтобы его тревожили, когда он ест, но почему-то всегда посетители появлялись именно в это время. Он тогда отодвигал тарелку, недовольно глядя на визитера. Чаще всего во время трапезы заявлялись опера. Им всегда было некогда, и поэтому плевать они хотели на ворчание Тихомирова – поворчит и перестанет. Знают, что он не злобный, и этим пользуются.

Илья Сергеевич сделал последний большой глоток и произнес: «Входите». Но вместо оперативного работника на пороге, стесняясь и переминаясь с ноги на ногу, появилась Клариса Дьячкова. В серой кофточке и все в той же юбке-«карандаше», с гладко зачесанными волосами, она нервно теребила потрескавшуюся ручку громоздкой сумки.

– Извините, – произнесла женщина. – Вы меня вызвали на полвторого, но у меня работа… Я подумала… если вы не возражаете, мне было бы удобнее прийти сейчас.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация