Иван потянулся за водой и как будто нечаянно уронил стакан, резко отпрянул в сторону, чтобы не облиться, и одновременно обернулся. Шторка качнулась, кого-то скрывая, кто-то поспешил за ней спрятаться. Иван ее одернул – и нос к носу столкнулся с пышной дамой с детским горшком в руках.
– Вы в очереди не стоите? – спросила она.
«Паранойя у меня, что ли?» – подумал Иван. Он вернулся на свое место и до конца рейса смотрел в иллюминатор. А там было на что посмотреть. Залитое солнцем ярко-синее небо, внизу – блестящие озера, горные хребты, каньоны. Давно он не видел такой красоты, а ведь кто-то ее каждый день наблюдает и считает данностью, возможно, уже приевшейся. Он покосился на сидевшую на своем откидном месте стюардессу, она устало смотрела куда-то в сторону. На ее хорошеньком восточном лице читалось: «Скорей бы домой, упасть в постель и отоспаться».
Начало мая. Абхазия
Небольшой, солнечный, со множеством молоденьких деревьев и неизменным южным колоритом – таким предстал перед Иваном Сухум. Несмотря на новостройки и широкие проспекты, город все равно оставался тихим и провинциальным. Куда ехать, Иван толком не знал. Судя по плану местности, поселок Анаклия находился на побережье около восточной границы. Как ему подсказали местные жители, туда удобнее всего добираться на электричке. Иван отправился на вокзал и уже через два часа любовался сквозь пыльное окошко мелькавшими за ним горными пейзажами. Желтые цветы, богатая ярко-зеленая листва – в Абхазии вовсю гуляла весна, наслаждаясь своею неистовой красотой. Дурманил аромат цветов, висевший в теплом воздухе, слепило лимонное солнце на ослепительно-синем небе. После блеклой северной весны, больше похожей на осень, здешняя весна казалась настоящим летом. Буйство красок, свежесть и предвкушение чего-то радостного – такое чувство всегда посещало Ивана весной и предвещало романтическую встречу. В этом году план по встречам был выполнен с лихвой. Так что можно было бы предположить, что лимит на них в этом сезоне исчерпан. Ан нет, чутье Ивана подсказывало ему, что главная встреча – впереди. В общем-то, он был не против, тем более что не мешало бы избавиться от уже замучивших его воспоминаний о Марине. Как Иван ни старался выбросить ее из головы – никак у него это не получалось. И не то чтобы он в нее неосторожно влюбился. Это были думы другого свойства, возникшие из интереса, переросшие в сочувствие и стремившиеся вылиться в неприязнь, если с ними не расстаться. А к Марине он неприязни испытывать не хотел, как не хотел испытывать к ней и любых других чувств.
Время в дороге пролетело быстро, станция «Анаклия» встретила его бойкими торговцами и толпой отдыхающих. В Сухуме ему посоветовали в поселке не селиться из-за того, что там слишком многолюдно и цены кусаются, лучше жить на турбазе, коих полно по всему побережью. Этот вариант Ивана вполне устраивал – он не любил толпу, а на турбазе можно почувствовать единение с природой, стоит только подобрать жилье поближе к заповеднику, чтобы было удобно туда добираться.
Ветер гулял по ущелью. Где-то здесь должен бежать по камням приток реки Ингур, о котором говорила Марина, и если повезет, он найдет на его берегу жертвенник древних племен. И вот в чем признался он самому себе: влекли его не легкие деньги – деньги он мог заработать, – а приключения. Его натура авантюриста требовала встряски, чтобы жизнь била ключом, а в душе горел азарт охоты.
Ноги привели его на небольшую симпатичную турбазу. Вокруг фисташкового цвета каскадом лежали горы, вдалеке сияла полоска моря, чистый, как хрусталь, воздух. Чтобы лучше его почувствовать, Иван задержал дыхание. Какой же восхитительный здесь воздух! Такого легкого воздуха в тайге нет, там он пропитан запахами леса и болот – он тоже приятный, но другой.
Он снял деревянный домик, обставленный в стиле минимализма: одна полутораспальная кровать с жестким матрасом, маленький стол, два табурета, в прихожей – вешалка и все. Умывальник – деревенский, классический, из алюминия. Вода – в колонке. Чего он не учел при выборе домика, так это его удаленности от колонки. Его домик располагался от нее довольно-таки далеко, но зато с веранды открывался прекрасный вид на горы.
К спартанской обстановке Ивану было не привыкать. Ему даже нравилась эта простота, напоминавшая его таежное детство. Некоторые туристы питались в столовой трехэтажного пансионата «Восход», но большинство готовили сами на электрических плитках. Продукты продавались в поселке, электрические плитки – там же. Предприимчивые торгаши продавали плитки втридорога, не забывая до предела взвинтить цены на продукты. Ассортимент широтой не отличался, вкусовыми качествами – тоже. В основном предлагались полуфабрикаты, вермишель, каши быстрого приготовления, консервы, лимонады и соки на основе концентратов. Иван с голодухи отоварился в близлежащих ларьках и состряпал себе обед: залил позаимствованным у соседа кипятком пшенную кашу с кусочками сои, жареным луком и приправами. Попробовал – вкус перчено-соленой ваты, которую лучше не есть. Ему посоветовали сходить вглубь и вверх – в горы, где стояли дома местных жителей. У них можно приобрести продукты, тоже не дешевые, но зато свежие и вкусные.
Немного передохнув, Иван пошел по указанной ему тропе вверх. Идти предстояло около часа, и то если быстро и напрямки по узкой тропке, а если по широкой, то выйдет и все два часа. По дороге он заскочил на остановку, где продавали билеты на экскурсии, в том числе и в заповедник. Он подумал, что, если самому начать бродить и выспрашивать, где находится идол, это может выглядеть подозрительно. А на экскурсии ему все покажут, и заодно можно будет задать вопросы.
– Сегодня группа уже ушла. Могу записать вас на завтра, – сообщил ему продавец – бойкий юноша с видом студента-отличника.
– Давайте на завтра, – согласился Иван.
Он сунул в нагрудный карман желтую бумажку с каракулями студента, олицетворявшую собой билет, и потопал в горный поселок искать еду.
Вначале прогулка Ивану нравилась. Восхитительные пейзажи, его пьянил чистый горный воздух, правда, он же очень скоро вызвал сильный кашель.
– То у тебя из легких городская грязь выходит, – успокоил его местный житель, торговавший вином в палатке у дороги. – Как вся выйдет, кашлять перестанешь.
Такое объяснение Ивана устроило: болеть он не любил, особенно же не выносил кашля, потому что он создавал множество неудобств.
– Скажи, брат, где можно купить воды? Жарко у вас тут, пить хочется.
– Зачем вода? Бери вино. Вкусное вино, полезное, сладкое, как мед. Жажду не хуже воды утоляет. Во всей Абхазии такого вина не найдешь!
– Спасибо, я не пью, – сухо ответил Иван.
– Эээ… дорогой, зачем пить? Никто не предлагает пить. Мое вино не пьянит, от него голова – светлая и ясная. Попробуй, сам увидишь! – хозяин лавки с ловкостью бармена налил в пластиковый стакан бурой жидкости. – Это красное, пятилетнее. Есть еще белый мускат. Вах, какое вино! Пальчики оближешь! Чинара! Чинара, принеси мне мускат! – скомандовал он.
Занавеска палатки качнулась, и из-за нее легкой походкой вышла молодая красивая женщина с кувшином в руках. Черная смоль волос из-под платка, тонкие запястья, мелькнувшие в разрезе длинных рукавов, томный взгляд шоколадных глаз… Ивану показалось, что она посмотрела на него как-то особенно. Он был падок на темный цвет глаз и волос, на смуглую кожу, и вообще на восточную внешность. Было в ней что-то таинственное, влекущее, завораживающее, по своей силе похожее на сладкий запретный плод.
