– Позвольте! Ему так нельзя! – кинулся вдогонку за Григорием Деревенко.
– Оставьте его, – попридержал за рукав лейб-медика государь. И уже тише, явно ругая себя за несдержанность, добавил: – Так надо. Григорий знает, что делает.
Распутин, возвышаясь над собравшимися едва ли не на голову, с наследником на руках медленно направился ко дворцу через расступающуюся толпу. Неожиданно Алексей пробудился и открыл глаза, посмотрев на старца, улыбавшегося ему ласково, тихонько произнес:
– Григорий…
Императрица, находившаяся рядом, не в силах более справляться с душившими ее страданиями, невольно всхлипнула и отвернулась, не желая показать свою слабость собравшимся.
– Не тужи, матушка, – обратился Григорий Распутин к императрице, – с Алексеем все будет хорошо.
– Может, все-таки на машине, Григорий Ефимович? – негромко предложил флигель-адъютант. – До Александровского дворца неблизко.
– Не надобно… Уж как-нибудь доберемся, – проговорил старец. – Так ему лучшее. А я покудова молитву почитаю, чтобы кровь унялась.
Следом за Григорием, державшим наследника на руках, не отваживаясь обойти его даже на полшага, потянулись остальные собравшиеся, оставив свои экипажи на привокзальной площади. Императрица, уже окончательно успокоившись, понимала, что болезнь отступила тотчас с приходом старца. А император, серьезный и какой-то даже торжественный, шагал вместе со всеми за Распутиным, как если бы составлял его свиту.
– Расступись! Расступись! – выкрикивал молоденький адъютант на народ, выстроившийся по обе стороны дороги.
Встревоженно и с озабоченными лицами сельчане смотрели на необычную процессию и, крестясь, отходили в сторону.
* * *
В опочивальне уже все было готово. Положив Алексея на кровать, Распутин вытащил у него из носа торчавшие тампоны. Некоторое время старец стоял у его изголовья с закрытыми глазами и что-то нашептывал. Императрица, встав на колени у ног наследника, негромко читала молитву. Наконец Григорий открыл глаза, поднял бережно за плечи императрицу и произнес негромко:
– Пойдем, матушка, наследнику нужно отдохнуть. Болезнь отошла.
Императрица отняла от мокрого лица ладони и, чуть ссутулившись, покорно последовала за Распутиным. Алексей спал, дыша глубоко и ровно, набираясь сил к завтрашнему дню. Кожа на его лице заметно порозовела.
– Это невероятно, – негромко произнес Деревенко, стоявший у дверей. – Если бы я не был свидетелем произошедшего, то никогда бы не поверил в увиденное. Иначе, как чудом, подобное не назовешь. Кровь у наследника свернулась. Он выздоравливает на глазах!
– Ты бы, барин, шел отседова, – угрюмо посоветовал Распутин лейб-медику. – Лексею сил набираться надобно, а ты все бормочешь. – И, не дожидаясь ответа, прошел в коридор. – Все будет хорошо, Николай Ляксаныч, – обратился он к самодержцу.
Государь вяло улыбнулся.
– Мы очень на это надеемся, Григорий, – отвечал он глухим голосом.
– Я еще приду, – пообещал Распутин. – Посмотрю, как там Лексей.
– Хорошо, Григорий. Ступай!
Наследник восстанавливался очень быстро. Уже вечером, пробудившись от тяжкого сна, он вдруг попросил куриного супа, что делал крайне редко. А утро начал с гимнастики, как это было у него заведено, когда бывал здоров, и даже попросил «дядьку» облить его из кувшина колодезной водой для закалки.
– Свершилось чудо, – не скрывая слез радости, беспрестанно приговаривала императрица. – Алексей пошел на поправку. – Надо отблагодарить Григория. Он столько делает для наследника!
– Но как? – в смущении ответил Николай. – Он ведь не берет никаких денег. Ему вообще ничего не нужно!
– Николя, я тебя очень прошу, сделай ему какой-нибудь подарок, – взмолилась Александра Федоровна. – Он не сможет тебе отказать.
– Хорошо, Аликс, – согласился император. – Я что-нибудь придумаю.
Глава 5
Тайник, или Остаться в живых
Более благодатное место для кладоискательства, чем лабиринты многочисленных переулков Арбата, подобрать трудно. Через них прошла вся сложная и бурная история Москвы. Арбатские переулки сумели вместить в себя едва ли не все российские события, помнили как разорение, так и процветание державы. Едва ли не каждый дом на Арбате, во все времена принадлежавший состоятельным владельцам, обладал собственной живописнейшей историей. А Староконюшенный переулок среди многочисленных арбатских улочек имел особое значение. Именно с него Москва стала застраиваться доходными домами. Граждане, не очень-то доверяя банковской системе, припрятывали свои сбережения в подвалах, замуровывали их в толстой кладке стен. А потому при последующей реставрации зданий или при дальнейшей внутренней планировке нередко обнаруживались клады, поражавшие самое богатое воображение.
Дом бригадира Новосельцева находился в конце переулка, где прежде располагалось имение Гагариных, что само по себе весьма примечательный факт. Стало быть, соседи также были весьма обеспеченные люди: могли позволить себе шикарно обставленные апартаменты, многочисленную прислугу и собственный выезд.
В Староконюшенный переулок подъехали далеко за полночь, опасаясь ненужных глаз (понимая, что отделаться от Людмилы не получится, Владлен решил взять ее с собой). Снаружи доходный дом бригадира Новосельцева представлялся обыкновенным пятиэтажным зданием, какие предпочитают малоимущие артисты, грезящие о значительных ролях и бенефисе, да начинающие литераторы и художники, желающие заявить о себе миру нетленными произведениями и полотнами. Честолюбивые мечты обывателей подкреплялись близким соседством с князьями Друцкими, Кропоткиными и Гагариными, графами Толстыми и Головиными. В таких домах проживали прехорошенькие артистки театров, у которых, как правило, имелись весьма состоятельные покровители. Так что Староконюшенный переулок для предстоящих поисков оставался весьма перспективным местом.
Машину, старенькую «Тойоту», чтобы не привлекать к ней ненужного внимания, решено было поставить под сенью могучей липы: густая тень легла на крышу и капот, обозначив лишь неотчетливые контуры. Взяв металлодетекторы, упакованные в небольшие аккуратные чемоданы, кладоискатели зашагали по переулку к дому бригадира Новосельцева.
– Вот посмотрите, – кивнул Владлен на высокую крышу, – здание со всех сторон перекрыли заборами, просто так не подойти.
– А что они собираются там делать? – проявила интерес Людмила.
Пожав плечами, Лозовский ответил:
– Дом купил не то какой-то олигарх, не то банкир. Собирается переделывать его в офис.
– Нехило! Самый центр Москвы, а потом офис в таком месте – это уже само по себе визитная карточка серьезного человека. Подразумевает большие возможности и немалые сбережения.
Территория дома была огорожена двухметровой металлической оградой; вход запирался крепкими воротами, сваренными из стальных листов, подле которых стоял строительный балок, какими обычно пользуются ремонтные бригады. У распахнутых дверей с папиросиной в зубах сидел жилистый крепкий сторож в камуфляже и тоскливым взглядом наблюдал за подошедшими.
