– Хм… Может, ты и прав.
– Значит, грабители хотели забрать у тебя яйцо… Постой, уж не думаешь ли ты, что это я мог их навести?
– Не думаю, – нахмурился Лозовский. – Я вот все думаю о том, что окажись мы с Люсей в это самое время в квартире, то нас просто завалили бы. Так что нам очень повезло, что нас не оказалось в это время дома… Кстати, я узнал, кому принадлежало это яйцо Фаберже.
– Кому же?
– Любовнице Распутина, княгине Анастасии Раевской, она как раз проживала в Староконюшенном переулке.
– А все-таки, сколько оно может стоить? Так сказать, поточнее…
– Такое пасхальное яйцо может стоить пять миллионов долларов, а может быть, и больше. Например, яйцо «Лилия Долины» с портретом Николая Второго и его детей, подаренное супруге на Пасху в 1898 году, по предварительной стоимости на аукционе, составляет от двенадцати до восемнадцати миллионов долларов.
– Это хорошие деньги, – погасив восторг, отвечал Назар.
– Не то слово! Одно такое яичко может обеспечить тебе безбедную жизнь до глубокой старости, еще и внукам кое-что останется. Яйцо «Коронационное», подаренное царем своей жене на Пасху в 1897 году, имеет предварительную стоимость на аукционе от восемнадцати до двадцати четырех миллионов долларов.
– Ничего себе! – невольно ахнул Назар.
– Я полагаю, что это будет не меньше. Его нужно продать, пока нас всех не грохнули…
– Согласен. Только кому его продать?
Ответ был подготовлен, но следовало сделать надлежащую паузу, словно Влад обдумывал ответ.
– Кощею.
– Почему именно ему?
– Он при деньгах. Притом он из своих, из кладоискателей, давно крутится в этом бизнесе. Не думаю, что он захочет нас замочить, все-таки не бандит с большой дороги, работает в городской администрации… Там другие порядки. Что скажешь?
– Чего сидишь, набирай номер!
Владлен нажал на кнопку и, когда в ответ раздался негромкий глуховатый голос, поинтересовался:
– Алексей Павлович?
– Он самый. С кем имею дело?
– Это те кладоискатели, которым вы продали металлодетектор.
– Что-нибудь не так? – В голосе послышалось удивление. – Аппарат работал исправно. Мы же вместе проверяли.
– Все так, аппарат в норме. Просто мы обнаружили одну интересную вещь. Хотели бы ее продать.
– Вы уверены, что она меня заинтересует? – уныло спросил Кощей. – Знаете, я не занимаюсь пуговицами и бляшками прошлого века.
– Нет, речь идет не о мелочевке, а об очень серьезной и дорогой вещи.
– Если, конечно, так… Надеюсь, вы меня не разочаруете. Подъезжайте на Спартаковскую, четырнадцать. Я буду вас ждать.
Глава 11
Ласковые руки, или Сердечный подарок
В шестнадцатилетнем возрасте Анастасия Раевская была представлена ко двору. Императрица тотчас обратила внимание на хорошенькую барышню, выделив ее среди многих. Отныне ей давалось право носить фрейлинский шифр: золотой с крупным изумрудом вензель императрицы, который обычно прикалывали на банте с левой стороны груди, что являлось знаком отличия и выделяло ее среди прочих молоденьких девушек.
Статус фрейлины позволял Раевской войти в придворный круг, в котором она скоро отыскала выгодную партию в лице красавца штабс-капитана Александра Чернышева, служившего на императорской яхте «Штандарт», отпрыска генерал-аншефа Григория Чернышева, любимца самого Петра Первого. Однако замужество продолжалось недолго – через каких-то два года брак распался сразу после того, как Анастасии стало известно о многочисленных и мимолетных связях некогда горячо любимого мужа. Вскоре она вернулась в Москву, найдя успокоение в годовалой дочери.
Предложения руки и сердца княгине Раевской поступали неоднократно, однако связывать свою судьбу с кем-либо еще она не спешила. За два года, прошедшие после развода, Анастасия имела четыре необременительные связи, последняя из которых, с капитаном лейб-гвардии Московского полка, была весьма продолжительной. Возможно, что она вылилась бы в нечто большее, если бы Раевская не повстречала свою главную любовь – Григория Распутина.
Уже в то время слава его как провидца и искусного целителя гремела по всей России. От базаров до великосветских салонов о нем только и говорили, рассказывая про его чудесные врачевания, что только приумножало его славу. Поговаривали, что еще в его крестьянскую бытность, когда он проживал в Тобольской губернии, ему было знамение – явилась Богоматерь, рассказавшая о болезни наследника и повелевшая ему немедленно отправляться в Санкт-Петербург, чтобы излечить царевича. Собрав котомку, он немедленно отправился в столицу и, добившись встречи с государем, сумел приостановить течение болезни у наследника. Не менее удивительными выглядели его паломничества по святым местам России, из коих он привез увлекательные рассказы о пустынниках, с которыми приходилось общаться.
Даже если отбросить половину из того, что о нем рассказывали, старец представлялся весьма поразительной личностью. А потому, когда княгиня Надежда Репнина предложила Анастасии познакомиться с Распутиным, прибывшим в Белокаменную по каким-то своим церковным делам, та не стала упрямиться и тотчас приняла приглашение.
Их первая встреча состоялась в гостинице «Ноблесс», в которой любили останавливаться разные знаменитости, посещавшие провинциальную Москву. Не стал исключением и старец Григорий, заняв огромную комнату на третьем этаже.
Княгиня Раевская подошла, как и было условлено, в шесть часов вечера. И была несказанно удивлена, когда увидела, что комната переполнена девицами и женщинами, среди которых она увидела немало своих приятельниц.
Среди женщин огромной горой возвышался Распутин. Вида он был простоватого, с широкими плечами и длинной, до середины груди, рыжеватой бородой. Две дамы, в одной из которых она узнала свою старинную знакомую Анну Лаптинскую, сидели подле его ног, положив узкие ладони на его колени.
– Присаживайся, милая, – негромко произнес Григорий, указывая на место рядом с собой, едва поймав серо-голубыми глазами ее робкий взгляд; вне всякого сомнения, он обладал гипнотической силой и при желании мог влюбить в себя даже самую недоступную женщину.
Еще через несколько минут непринужденной беседы Раевская поняла, что прежняя предвзятость по отношению к старцу вдруг разом куда-то улетучилась, оставив место лишь светлому чувству. Возможно, именно это и называется любовью с первого взгляда.
Время проводили просто, вели беседы на богословские темы, в которых Распутин был сведущ и мог рассуждать часами, имея собственный взгляд на некоторые значимые вещи. Старец рассказывал о своем паломничестве по святым местам, а еще пили чай с малиновым вареньем. Гости разошлись далеко за полночь, и когда княгиня Раевская уже переступала порог, Чернышева неожиданно попридержала ее за локоток и горячо прошептала:
