— Марлен! Боже мой, какая неожиданность!
— Миссис Оливер! Как я рада увидеть вас! Наши девушки с ума
сойдут, когда узнают, что вы заходили к нам.
— Я не уверена, что им следует рассказывать об этом, —
смущенно улыбнулась миссис Оливер.
— Ну что вы! Я думаю, они захотят получить Ваш автограф!
— Как вы живете, Марлен?
— Делаю успехи! В самом деле, миссис Оливер. Место здесь
хорошее, отношения тоже. В прошлом году мне повысили жалованье, и теперь я в
этом отделе за старшую.
— А как поживает ваша мама? Надеюсь она здорова?
— Да! Она будет рада узнать, что я повстречалась с вами.
— Она живет по-прежнему в доме неподалеку от госпиталя?
— У нас все по-старому. Немного болел папа, даже лежал в
больнице, но теперь все в порядке. А как вы оказались в наших краях? Случайно?
— Я бы не сказала так. Я должна была повидать свою старую
приятельницу, которая живет в этих краях. Да, кстати, — миссис Оливер поглядела
на свои ручные часики, — Ваша мама сейчас дома? У меня есть немного времени, я
могла бы зайти к ней и перекинуться несколькими словами.
— Мама дома и будет счастлива повидаться с вами. Я бы с
удовольствием пошла тоже, но мне нельзя надолго отлучаться.
— Мы с вами поболтаем в следующий раз… Я не помню номер
вашего дома.., кажется, семнадцать? Или у него есть название?
— Он называется «Лорел Коттедж».
— Пойду… Мне приятно было поглядеть на вас, Марлен.
Всунув в сумку ненужную покупку — тюбик губной помады,
миссис Оливер поспешно направилась к выходу.
Проехав мимо здания госпиталя, она свернула на довольно
узкую улочку, вдоль которой стояли небольшие симпатичные домики. Остановившись
возле дома под названием «Лорел Коттедж», миссис Оливер вышла из машины и
позвонила в дверь. На пороге появилась худая энергичная женщина лет пятидесяти,
лицо которой осветила радостная улыбка.
— Миссис Оливер! — воскликнула она. — Какой приятный
сюрприз! Сколько же лет мы не виделись?
— Много лет! — засмеялась миссис Оливер.
— Входите же, входите! Как я вам рада. Сейчас я приготовлю
чай…
— Спасибо, дорогая, но я только что пила чай с
приятельницей… Так получилось, что я сейчас зашла в аптеку и увидела там
Марлен…
— Марлен очень довольна своей работой. Ее ценят, считают,
что она очень энергичная.
— Я рада за нее. А как вы поживаете, миссис Бакл? Выглядите
прекрасно, ничуть не изменились…
— О нет! Поседела, похудела…
— Сегодня у меня удивительный день, миссис Бакл, я
повидалась со многими друзьями прежних лет, — входя вслед за хозяйкой в
небольшую загроможденную мебелью гостиную, сказала миссис Оливер. — Только что
я видела миссис Карстерс. Помните Джулию Карстерс?
— Ну, как же! Конечно помню. Она, должно быть, теперь уже
совсем старенькая.
— Увы, это так. Но вполне еще бодрая. Мы поболтали с ней о
старых временах: вспомнили эту ужасную историю, которая произошла с
Рейнвенскрофтами. Я ведь в то время читала лекции в Америке, и вся эта история
прошла мимо меня.
— Я хорошо помню это дело, — проговорила миссис Бакл,
усаживаясь на диван.
— Вы ведь служили у них, если я не ошибаюсь!
— Да. Я приходила к ним три раза в неделю по утрам. Очень
приятные были люди. И сам генерал, и леди — оба люди старой школы.
— И такая трагическая смерть, — печально покачала головой
миссис Оливер. — Вы еще работали у них, когда все это случилось?
— Нет. Моя старая тетя Эмма, почти слепая, заболела, и я
должна была ухаживать за ней. Поэтому работу мне пришлось бросить. Это
случилось месяца за полтора до трагедии.
— Говорят, они договорились о самоубийстве?
— Я не верю этому, — твердо сказала миссис Бакл. — Они не
такие люди.
— А в то время, когда вы приходили к ним, они были в добром
здравии?
— Генерал чувствовал себя нормально, правда, иногда у него
пошаливало сердце.
— А леди Рейвенскрофт?
— По-моему, она скучала по тому образу жизни, который они
вели за границей. У них здесь, в Англии, было мало близких друзей. И вообще все
не так, как в Малайе и других подобных местах. У них там была масса слуг,
возможность часто устраивать приемы и коктейли…
— Вы думаете, ей нравились эти приемы?
— Точно я, конечно, не знаю…
— Кто-то говорил мне, что она носила парик.
— О, да! У нее их было несколько, — улыбнулась миссис Бакл.
— Очень красивые и очень дорогие. Когда один из них пачкался, она отсылала его
в Лондон, там его чистили, делали свежую прическу и присылали обратно. Они были
все разные. Один, я помню, рыжий, а другой чуть с сединой, весь в кудрях. Он
очень к ней шел. Другие были не так хороши, но практичны для плохой погоды.
Леди Рейвенскрофт вообще очень заботилась о своей внешности, она тратила массу
денег на свои наряды…
— А каковы же причины этой трагедии? Как вы думаете, миссис
Бакл? — задумчиво спросила Ариадна Оливер. — Говорят, что они были застрелены
из револьвера, который принадлежал генералу…
— У него в доме было два револьвера. Он считал, что для
безопасности дома нужно иметь оружие. Может быть, он был прав. Я помню, однажды
пришел какой-то очень неприятного вида человек и сказал, что хочет поговорить с
генералом, так, как в молодости он служил у него в полку. Генерал принял его,
но я думаю, что он показался ему неблагонадежным, и он быстренько выставил его
вон.
— Вы полагаете, что их убил кто-то посторонний?
— Я думаю, что да. Ничего другого быть не могло… Мне,
например, очень не нравился садовник… У него была дурная репутация, и я
слышала, он раньше несколько лет сидел в тюрьме…
— Вы считаете, что убийца — садовник?
— Я всегда так думала. Может быть, я не права, но я не верю
рассказам о каких-то скандальных историях с генералом и миссис Рейвенскрофт. Я
считаю, что разговоры о двойном самоубийстве — глупость. Это сделал кто-то со
стороны. В то время, хоть и не в такой степени как сейчас, уже были люди,
увлекавшиеся идеей насилия. Молодые люди, по существу мальчишки, нажрутся
наркотиков и ведут себя как дикари — об этом сейчас каждый день пишут в
газетах. Убийства, насилия — ужас, что сейчас происходит. Крадут из колясок
детей… Нет, я не верю в самоубийство… Просто почтенная пара вышла на прогулку,
а их убили выстрелами в голову!
