— Я думаю, что он — единственный человек в мире, Который в
состоянии вам помочь. Я имею в виду наш с вами разговор о моей крестнице Селии
Рейвенскрофт.
— Как вы доб??ы, что помните мою просьбу, — воскликнула
миссис Бертон-Кокс. — Я очень надеюсь на вашу помощь.
— Боюсь, что от меня толку немного, — покачала головой
миссис Оливер. — И поэтому я попросила о помощи месье Пуаро. Он человек
удивительный, профессионал высшей квалификации, и, по-моему, нет такого дела,
которое он не в состоянии распутать. Садитесь, миссис Бертон-Кокс, прошу вас.
Что вам предложить? Может быть, стаканчик хереса? Для чая, пожалуй, уже
поздновато!
Миссис Бертон-Кокс уселась, с сомнением разглядывая Пуаро.
— А может быть, вы выпьете какой-нибудь коктейль?
— О нет, благодарю. Лучше стаканчик хереса.
— А что вам дать, месье Пуаро? — спросила миссис Оливер.
— Я тоже выпью хереса — сообщил Пуаро. Миссис Оливер
поставила на стол графин и стаканы.
— В общих чертах я познакомила месье Пуаро с теми вопросами,
которые вас волнуют.
— Понятно, — пробормотала миссис Бертон-Кокс. Вид у нее был
несколько обескураженный. — Молодежь сейчас такая странная… Мой сын, он
чудесный мальчик, мы с моим покойным мужем возлагали большие надежды на его
будущее. И девушка прелестная… Но чувства у молодых так непрочны
Особенно если это детская любовь… Но всяко бывает… И
понимаете, тут очень важно знать наследственность. Конечно, я понимаю, что
Селия — девушка благородного происхождения. Но эта трагедия… Совместное
самоубийство… И никто не знает его причины…
— Мой друг, миссис Оливер, сообщила мне, что вы желали бы
знать их, — проговорил Пуаро.
— Ну да, — вмешалась миссис Оливер, — что вас интересует,
застрелил ли генерал жену, а потом застрелился сам, или все это произошло
наоборот. Не так ли?
— Да, — кивнула миссис Бертон-Кокс, — мне кажется, это имеет
значение.
— Интересная точка зрения, — заявил Пуаро. Нельзя сказать,
что его тон был одобрительным.
— Я полагаю, что надо думать о будущем, о детях, которые
могут родиться от брака моего сына с этой девушкой, я думаю, что вы согласитесь
со мной, что наследственность — это серьезное дело. Ведь гены влияют на
формирование человека гораздо в большей степени, нежели окружающая среда. И
хотелось бы знать степень риска…
— Но если люди приняли решение, то они идут на риск, —
заметил Пуаро.
— Я вас понимаю! — воскликнула миссис Бертон-Кокс. — Молодые
люди не любят, когда родители вмешиваются в их дела, не слушаются их советов.
Но тем не менее я хотела бы знать истину. И если бы вы, месье Пуаро, могли
выяснить ее… Возможно, что я очень глупая мать и чересчур беспокоюсь о сыне… Но
поверьте, все матери таковы! — Жалобно улыбнулась, отпив глоток хереса. — Если
вы согласитесь, я скажу вам, на какие вопросы мне хотелось бы получить ответы.
— Миссис Бертон-Кокс посмотрела на часы и ахнула. — Боже мой Я ужасно
опаздываю. У меня назначена встреча. Простите меня, дорогая миссис Оливер, но я
должна бежать. Я никак не могла поймать такси, когда ехала к вам… Таксисты
словно сговорились, все мчались мимо меня. В жизни столько сложностей!
Извините, месье Пуаро, я думаю, у миссис Оливер есть ваш адрес и она мне его
потом даст?
— Я дам вам свой адрес. — Пуаро достал из кармана визитную
карточку и протянул ее гостье.
— Благодарю, — сказала миссис Бертон-Кокс, заглядывая в
карточку. — Вы француз?
— Я бельгиец!
— Да, да! Понятно. Мне очень приятно было познакомиться с
вами. О, дорогая, я должна бежать! — Горячо пожав руки миссис Оливер и Пуаро,
дама покинула их.
— Ну и что вы думаете по этому поводу? — спросила миссис
Оливер, когда они остались вдвоем.
— А что вы?
— Она сбежала! Вы ее чем-то напугали!
— Пожалуй, вы правы!
— Я думаю, она надеялась, что я выведаю у Селии какую-то
тайну. Но настоящего расследования причины самоубийства супругов она не желает.
Так ведь?
— Не знаю, не знаю. — Пуаро покачал головой. — А как вы
думаете, она состоятельная женщина?
— Мне кажется, что да. Во всяком случае, одежда ее куплена в
дорогих магазинах, да и живет она в весьма фешенебельном районе. Квартиры там
не дешевы… Хотя определенно сказать не могу. Она дама пробивная, ведет активную
общественную деятельность, состоит в целой куче комитетов. Я кое — кого
расспросила о ней. Ничего Дурного за ней вроде бы не водится. Но она никому
особенно не нравится. Интересуется политикой.
— Мне кажется, — задумчиво проговорил Пуаро, — во всей этой
истории есть что-то такое, что ей нежелательно делать достоянием гласности.
— Вы намерены узнать, что это?
— Если смогу. Думаю, что это будет нелегко. Она сбежала,
потому что испугалась вопросов, которые я мог ей задать… Надо возвращаться. —
Пуаро вздохнул.
— Назад в прошлое?
— Да… Что-то там есть в этом прошлом.
— Раз так, значит так! — бодро сказала миссис Оливер. — Так
что будем делать? Где этот ваш список вопросов?
— У меня есть кое-какая информация, которую я получил от
полицейских, занимавшихся расследованием. Надеюсь, вы помните, что там
фигурировали четыре парика?
— Конечно! Вы считаете, что их многовато для одного
человека?
— Да… У меня есть адреса людей, с которыми есть смысл
побеседовать. Один из них — доктор. Мне кажется, он может быть вам полезен.
— Вы имеете в виду семейного доктора?
— Нет. Я имею в виду того врача, который давал показания на
следствии в связи с гибелью ребенка, который от удара упал в воду и утонул. Я
знаю район, где это произошло, и инспектор Гарроуэй помог найти адрес этого человека.
— Вы намерены повидаться с ним? Он, наверное, теперь уже
очень стар!
— Меня, по правде говоря, интересует не столько он, сколько
его сын. Он тоже врач, крупный специалист в области психиатрии. Я надеюсь
узнать у него что-нибудь интересное. И еще меня интересуют деньги. Кто мог
рассчитывать на то, чтобы заполучить деньги Рейвенскрофтов? У обоих были
завещания. Муж завещал деньги — жене, жена — мужу. Оба они умерли, наследство
досталось Селии и Эдварду, который уезжает за границу и учится там в университете.
— Но детей не было дома, когда случилась трагедия, —
недоумевающим тоном проговорила миссис Оливер.
