— Не думаю, что заводили больше двух штук. Один носили, а
другой держали на смену, когда первый приводили в порядок. Обычно их присылали
нам, у нас их мыли и снова причесывали.
— А вы помните, как заказывала леди Рейвенскрофт другие два
дополнительных парика?
— Да. Сама она не пришла, прислала, по-моему, компаньонку —
молодую француженку. Очень красивая была барышня. Леди Рейвенскрофт, по-моему,
болела, или лежала в больнице, или еще по какой-то причине не смогла прийти.
Француженка прекрасно говорила по-английски. Она объяснила, какого цвета должны
быть парики, размер и стиль прически…
— Парики были разного фасона?
— Да! Один очень красивый, с седыми прядями, другой был с
праздничной прической для вечерних приемов. Третий с коротко стриженными
волосами, очень удобный, прическа не мялась под шляпой, а четвертый?.. Не помню
точно. К сожалению, больше я не видела леди Рейвенскрофт. Кто-то говорил мне,
что она очень тяжело переживала гибель своей сестры!
— Близнецы были очень преданы друг другу, — заметила миссис
Оливер.
— Она казалась очень счастливой женщиной.
Обе вздохнули.
— Как вы считаете, имеет ли смысл заказать себе парик? —
спросила миссис Оливер.
Миссис Розенталь, приподнявшись со стула, ладонью легко
коснулась волос гостьи:
— Не советую! У вас прекрасные густые волосы. Просто копна!
— Она весело улыбнулась. — И вы любите менять прически!
— Правда! Это доставляет мне удовольствие.
— Прекрасно! — воскликнула миссис Розенталь.
Глава 16
Доклад мистера Гоби
Мистер Гоби вошел в кабинет и уселся напротив электрического
камина, на место, которое он обычно занимал, находясь у Эркюля Пуаро. Он
никогда не смотрел на человека, с которым беседовал, а находил какой-нибудь
предмет, который пристально изучал в течение всего разговора. Не важно, что это
было: карниз, телевизор, радиатор, часы или ковер. Достав из кармана бумаги,
мистер Гоби положил их на стол.
— Я подобрал для вас кое-какую информацию, — сообщил он.
Мистер Гоби был известен не только в Лондоне, а и в Англии,
а может быть, и за ее пределами, как незаменимый поставщик всяческой
информации. Никто не знал, как ему это удается. Известно было лишь, что он
нанимал небольшой аппарат сотрудников, которых называл «мои ноги», и постоянно
жаловался, что они не так хороши, как раньше.
— Миссис Бертон-Кокс. — Эти слова мистер Гоби произнес таким
же торжественным тоном, каким церковный староста говорит: «Третья строфа
четвертой главы книги Исайя». — Миссис Бертон-Кокс, — повторил он, — была
замужем за мистером Сесилом Элбери, пуговичным фабрикантом, довольно крупным.
Занимался политикой, был членом парламента. Через четыре года после свадьбы
погиб в автомобильной катастрофе. У супругов был ребенок, но он умер. Его жена
получила в наследство поместье, но оно было не слишком в хорошем состоянии так
как дела мистера Элбери в последнее время пошатнулись. Кроме того, у мистера
Элбери была любовница, некая мисс Кэтлин Финн. Большую часть своих денег он
завещал ей. Для его жены это было, конечно, ударом, так как о ее существовании
она не подозревала. У Кэтлин Финн был ребенок от Элбери. А спустя три года
после смерти мужа миссис Бертон-Кокс усыновила этого мальчика с согласия
Кэтлин. Выяснить все это было довольно сложно! — сообщил мистер Гоби. — Счет за
эту — информацию мне придется предъявить отдельно.
— Хорошо, — пробормотал Пуаро, — продолжайте!
— Некоторое время спустя вдова мистера Элбери снова вышла
замуж за майора Бертон-Кокс и превратилась в миссис Бертон-Кокс, и Десмонд тоже
получил эту фамилию, поскольку отчим усыновил его. Тем временем Кэтлин Финн
сделала головокружительную артистическую карьеру, стала поп — звездой и
заработала огромные деньги. Она написала письмо миссис Бертон-Кокс с просьбой
вернуть ей сына. Та отказала. Ее новый муж был довольно состоятельный человек,
и даже после того, как он был убит в Малайе, она была вполне обеспеченной
женщиной.
Дальнейшая информация: полтора года назад мисс Кэтлин Финн
скончалась, завещав все свое имущество, большие деньги родному сыну Десмонду,
который ныне носит имя Десмонд Бертон-Кокс.
— Великодушно! — заметил Пуаро. — А что послужило причиной
смерти?
— По имеющимся у меня данным — от лейкемии.
— Значит, парень унаследовал деньги матери? — задумчиво
переспросил Пуаро.
— Деньги находились под опекунством до достижения мистером
Десмондом двадцати пяти лет.
— Итак, он будет богат и независим. А как к этому относится
миссис Бертон-Кокс?
— Она, насколько мне известно, вложила свои деньги в
какое-то дело, но неудачно. Но для жизни у нее достаточно средств.
— Десмонд написал какое-нибудь завещание? — спросил Пуаро.
— Боюсь, что этого пока я не знаю. Но выясню и немедленно
сообщу вам. У меня пока все. — Рассеянно поклонившись электрическому камину,
мистер Гоби удалился.
После его ухода Эркюль Пуаро, положив перед собой бумагу,
начал что-то писать. Временами он зачеркивал написанное, а потом продолжал.
Продолжалось это часа полтора, пока не зазвонил телефон.
— Благодарю вас, — сказал он, выслушав то, что говорили на
другом конце провода. — Очень оперативно сработали. Да, да. Все это проясняет
положение. Мне становится более понятным то, что было совсем непонятно. Да… А
вы уверены, что дело именно в этом? Значит, о том, что он приемыш, он знает, но
ему никогда не говорили, кто была его настоящая мать? Другой пункт вы только
выясните? Спасибо.
Положив трубку на рычаг, Пуаро вернулся к прерванному
занятию. Через некоторое время телефон снова зазвонил.
— Я только что вернулась из Челтенхема, — сообщила миссис
Оливер.
— Рад слышать вас, моя дорогая. И вы видели миссис
Розенталь?
— Да. Она мне понравилась. Очень симпатичная дама. Кстати,
она тоже слон.
— То есть? — переспросил Пуаро.
— Она прекрасно помнит Молли Рейвенскрофт.
— А парики она помнит?
— Прекрасно.
И миссис Оливер поведала Пуаро все, что узнала о париках от
бывшей парикмахерши.
— Ее рассказ полностью совпадает с тем, что говорил старший
инспектор Гарроуэй.
— Значит, все то, что я выяснила, вам и так было известно? —
разочарованно спросила миссис Оливер.
