Мы на цыпочках прошли на кухню и перерыли здесь все, что можно. Ничего, никаких денег, нами найдено не было.
– Что, дело тухлое? – спросил меня Федор.
– Я могу сделать только один вывод: Маргарита положила деньги на карточку.
– Скорее всего, – кивнул Каретников, – или спрятала так хитро, что…
Он оборвал свою реплику на полуслове и испуганно посмотрел на меня. Я это видела, потому что в этот момент светила ему в лицо фонариком. Ты что замолчал, – хотела спросить я его, но не успела. Мы оба отчетливо услышали, как скрежещет ключ в замке входной двери…
Глава 16
Не знаю, как у Федора, а у меня точно душа ушла в пятки. В груди у меня все похолодело. Не говоря ни слова, я на цыпочках рванула к туалету. Федор, к моему огромному удивлению, помчался за мной. Мы ввалились в эту маленькую комнатку оба разом, толкая друг друга и мешая один другому. Федор чуть не повалил меня на унитаз, мы тут же закрыли дверь на защелку и теперь стояли в полной темноте, не дыша, прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся снаружи.
А там происходило что-то странное. Сначала кто-то старательно ковырялся в замке – это было отчетливо слышно даже здесь, в туалете. Затем тихо заскрипела открываемая входная дверь, и мы с Федором догадались, что к Маргарите кто-то пришел, причем пришел без ее приглашения: во-первых, время было далеко за полночь, а во-вторых, гости своими ключами дверь не открывают. Я поняла, что нам с Федором остается только одно: стоять тут, в туалете, и ждать, когда незваный гость сделает свои дела и уйдет. И дай бог, чтобы он не захотел заглянуть сюда по малой нужде! Равно как и по большой…
Через минуту мы услышали тихий щелчок. Я интуитивно догадалась, что это была дверь кладовки.
– Да ты никак уснула!
Это был голос Артема. Значит, это он пришел к Маргарите, открыл кладовку, решив полюбоваться на связанную сестру, посмотреть, как она себя чувствует здесь с кляпом во рту? Вот садюга!
В ответ мы услышали мычание. Значит, девушка действительно сидит с кляпом во рту. Не знаю почему, скорее, по привычке, я достала записывающее устройство, находящееся в моей сумке, включила его и приложила к двери.
– Что мычишь, корова? Знаешь, за чем я пришел? За денежками. Да, да, за всеми остальными денежками. Я узнал, что ты квартирку продала, да и машину тоже, так что копеечка у тебя имеется. Вот только куда ты ее дела, а?
В ответ опять раздалось мычание.
– Что ты там вякаешь? Что? Развязать тебя и кляп вынуть? Ага! Щаззз, как ты любишь говорить! Бегу и падаю!.. Нет, подруга, вынимать кляп я у тебя не буду, я твою поганую натуру знаю. Ты сейчас завоешь, как сирена на военном аэродроме, все соседи сбегутся… Ничего, я и так догадаюсь, о чем ты хочешь мне сказать. Итак, я слушаю: куда ты дела остальные деньги?… Что? Не свисти, идиотка! Я у тебя забрал только четыреста тысяч, а где остальные?… Что? Ничего не понимаю…
Тут, похоже, Артем все-таки не выдержал и вынул кляп у сестры изо рта, но не до конца, а так, чтобы она смогла что-то прошамкать неразборчиво.
– В туалет тебя сводить? А-а… Ладно, сейчас сходишь в туалет, потом примешь ванну, выпьешь чашечку кофе… Ха-ха! Только сначала скажи, где остальные деньги!.. Что? В банке… Черт! Я так и думал… Хотела по приезде из своей Италии другую квартиру купить? Чтобы я тебя не нашел, да? Итальяшку-макаронника себе хотела отхватить за бугром? Идиотка! Ты хоть в зеркало на себя смотрела, лошадь Пржевальского?… Короче, так. Я тебя сейчас развяжу, сходишь в туалет, а потом я тебя опять сюда посажу… Ну не мычи, не мычи, корова! Не могу я тебя отпустить совсем, пойми! Вот когда ты мне все деньги отдашь… Что, что башкой мотаешь? Отдашь, куда ты денешься! А иначе тебе – кирдык! Поняла? Ну ладно, иди в свой сортир. Но если вздумаешь какой-нибудь фокус выкинуть – заорать там или что-то еще, – пеняй на себя! Я буду рядом, так, на всякий случай…
Я услышала, как Маргарита шлепает по коридору к туалету. Она тихо стонала. Я поняла, что мы с Федором пропали. То есть, конечно, не совсем пропали, ведь он бывший мент и умеет драться. А мне, возможно, придется взять на себя Маргариту… Черт! Как я люблю обходиться без мордобоя и рукопашной, одним своим интеллектом и смекалкой! Вот только не всегда получается так, как хочется…
Маргарита щелкнула выключателем, и у нас в туалете загорелся свет. Мы с Федором мгновенно зажмурились, так как глазам стало больно. Девушка взялась за ручку двери и дернула ее. Та, разумеется, не поддалась, ведь мы заперлись изнутри на защелку… Мне показалось, что сейчас Маргарита завопит что есть силы: «В туалете воры! Артем, вызывай полицию, там кто-то закрылся!..» Но вместо этого послышались шаги – его шаги, которые приближались к туалету. Я увидела, как Федор встал в боевую позицию, задвинув меня к себе за спину, к самому унитазу. Я поняла, что у нас в туалете сложилась обстановка, максимально приближенная к экстремальной. Кажется, пришло время мобилизовать все свои возможности – как интеллектуальные, так и физические. Я на всякий случай тоже приняла боевую позицию, взяв пример с Федора.
И тут вдруг произошло неожиданное: мы услышали глухой звук удара и одновременно слабый вскрик. Потом кто-то захрипел, застонал и, кажется, упал на пол… Мы с Федором переглянулись в недоумении: что там могло случиться?
И только тут до меня дошло, что это вскрикнул Артем, а грохот упавшего тела был довольно ощутимым. То есть падал мужчина… И все! Все, как в плохой пьесе… Тишина снова накрыла нас. Она длилась буквально три-четыре секунды, показавшихся нам вечностью. Федор потянулся к защелке, но я молча убрала его руку и вскинула вверх свою с указательным пальцем, что должно было означать: тихо, не вмешивайся! Пока только слушай.
Негромко вскрикнула Маргарита, а потом вдруг запричитала, как причитают бабушки-плакальщицы на похоронах:
– Господи! О, господи! – говорила она приглушенно, наверное, прикрыв рот ладонью. – Что же я наделала-а?!. Ой, мамочки-и-и!.. Ой-ой-ой…
Федор оглянулся и посмотрел на меня в недоумении. Я приложила палец к губам: тихо, пока еще не вмешиваемся!
– Ой, мамочки-и-и… – все причитала Маргарита.
Но неожиданно голос ее стих.
– Господи! Что это я, в самом деле?!. Бежать! Да, бежать отсюда быстрее!
Мы услышали возню, топот ног по комнате, звук выдвигаемых ящиков шкафа. А через пару минут хлопнула входная дверь. И – тишина…
Федор повернул защелку, и мы вышли из своего укрытия.
То, что мы увидели, повергло нас в шок. На полу перед спальней лежал Артем, тихо хрипя и корчась, а из его груди торчали ножницы. Джемпер вокруг был красным от крови, изо рта у него тоже текла кровь.
– Маргарита сбежала! – сказал Федор.
– Вижу. Ничего, пусть пробежится, хорошая тренировка ей не повредит. А ты давай за ней, быстро! Проследи, куда она решила свалить.
Каретников рванул к выходу, а я выключила записывающее устройство в сумке, подошла к Артему и села перед ним на корточки. Да, вот она, неотвратимая рука возмездия, подумала я. Ты обобрал своего деда и фактически довел до могилы, но и тебя тоже толкнули на ее край, причем тоже родной человек. Артем не видел меня, он лежал с закрытыми глазами и едва слышно хрипел. Я подошла к телефону, и, подняв трубку, набрала «ноль-три»:
