– Мы, кстати, у него три отобрали, – «вспомнил» Алексей. – Один зарегистрированный «ПМ», газовый «ИЖ» и древний «кольт». У меня дома лежат.
– Лежали, – уточнила Шведова. – Вчера у тебя на квартире был произведен обыск, и все три ствола изъяты. Я присутствовала.
Она завела двигатель. Но Алексей показал на компьютер.
– У тебя скайп есть?
Люба кивнула.
– Тогда подключи телефон, мне надо сделать срочный звонок.
Шведова вышла из машины, но осталась стоять рядом. Потом достала из кармана кителя мобильник и стала набирать номер.
Гречин звонил в Швецию. Соединение устанавливалось долго. Наконец на экране появился загорелый мужчина лет пятидесяти. Вероятно, муж Инты Эльфстранд.
– Hello, – сказал Гречин, – I’m calling from Russia and I need to talk to missis Elfstrand.
– Можно по-русски, – откликнулся швед, – я говорю немного.
– Мне нужна Инта, – повторил Алексей.
– Ее нет сейчас.
– Как ее здоровье? – поинтересовался Гречин. – Когда я звонил в последний раз, она была простужена.
– Так и есть. Но она сейчас в госпитале… А что у вас с лицом?
– С велосипеда упал.
– Надо соблюдать осторожность, – посоветовал господин Эльфстранд.
– Илона все еще у вас?
– У нас – нет. Но в Швеции. Мы вчера поссорились.
– Что так?
Муж Инты посмотрел в сторону и промолчал.
– Когда можно перезвонить, чтобы застать вашу жену? – спросил Гречин.
Господин Эльфстранд продолжал смотреть в сторону, потом все же повернулся к монитору своего компьютера.
– Не знаю. У нее плохо… Инта не хотела никому говорить, но теперь уже все равно. У нас… у нее и у меня… болезнь, которая сейчас не такая смертельная, как раньше, но любая простуда или воспаление забирают много сил… We are seriously ill… AIDS.
– CПИД, что ли? – переспросил Гречин.
Ему показалось, что он неправильно понял.
– Именно так, – кивнул муж Инты.
– А как же… Простите, но все эти ее идеи о групповом браке, потом ваши… как бы это сказать…
– Я понял. Но Инта так решила. Говорила, что если мы больны, то почему должны страдать только мы вдвоем. Мстила так всем, кто здоровый. Вчера я сказал про нашу болезнь Илоне. Она кричала, плакала, обещала нас убить. Теперь ушла… Наверное, в отель. Но мне все равно уже.
– Я понимаю. Простите за беспокойство. Больше звонить не буду.
– Да, да, – закивал господин Эльфстранд, – теперь смысла нет.
Шведова вернулась в машину.
– Ну, что?
Гречин пожал плечами.
– Есть силы еще на один звонок?
– Даже на два.
– Ты свое табельное оружие где хранишь? В оружейке или в кабинетном сейфе?
– Я вообще-то опер, мне каждый раз расписываться в журнале выдачи оружия не надо. Конечно, храню пистолет в сейфе, а на службе ношу при себе.
– А Павловский где свой пистолет держит?
– Не знаю. Но думаю, что тоже при себе.
Люба достала из сумочки мобильный.
– Это твой, был в кармане Колоскова. Позвони сейчас… Короче, у меня личная просьба. Сегодня я отдала начальству запись, на которой Павловский с Илоной Крошиной убивают девочку. Там что-то похожее на изнасилование – он ее душит, а его подруга помогает. За Павловским уже поехали. Полковник у себя в кабинете. Про то, что ты был у Колоскова и что того взяли, пока не знает. Вероятно, с минуты на минуту к нему придут.
– А просьба-то в чем?
– Позвони ему и сообщи, что его будут брать, предъявят обвинение в изнасиловании и убийстве несовершеннолетней.
– Зачем? – не понял Алексей.
Люба набрала номер и протянула телефон.
– Очень прошу!
Гречин поднес аппарат к уху и сразу услышал:
– Ну, наконец-то! Что же ты меня так подводишь? Я тебя ждал до позднего вечера, а ты даже не позвонил. Нельзя так с начальством! В общем, подъезжай прямо сейчас…
– Боюсь, что не успею. За вами выслали группу.
– Какую группу? – не понял Павловский.
– Брать вас будут, – повторил формулировку Любы Гречин. – Сначала предъявят обвинение в изнасиловании и убийстве пятнадцатилетней школьницы Оксаны Рагозы…
– Ты что несешь? – прозвучал в трубке тихий, сдавленный голос.
– Труп девочки вы потом закопали в парке Сосновка. Есть запись с зафиксированным моментом убийства, еще есть признание вашей сообщницы Крошиной. Водитель Дарькина перед смертью успел дать показания и место захоронения указать. Кроме того, вам, гражданин полковник, предъявят обвинение в рейдерских захватах ряда предприятий в составе организованной группы, возглавляемой гражданином Колосковым, который задержан и уже дает показания. Но с вас достаточно и школьницы. Представляете радость уголовников, к которым в камеру приведут ментовского полковника – насильника и убийцу ребенка? Так что желаю расслабиться и получить удовольствие.
Гречин замолчал и слушал тишину в трубке.
– Ладно, тут желай не желай, – произнес наконец, – ничего уже не изменишь.
Алексей отключил телефон, положил его в карман и посмотрел на напряженную Любу.
– Еще просьбы есть?
Шведова молча помотала головой.
– Тогда поехали.
– Как ты имя девочки узнал?
– Не важно. Кстати, третья жена Дарькина сейчас в Швеции. В Гетеборге. Возможно, в какой-нибудь гостинице.
Люба кивнула и снова завела двигатель.
– Ты сказала, что сохранила часть дисков, – вспомнил Гречин. – Мой совет: уничтожь и не говори никому, что они у тебя были. Записи тебе не помогут. Ты и так уже поднялась высоко. Попала в обойму, из нее уже не выскочишь. Нормально будешь работать, дальше пойдешь. А так…
Люба показала на окно машины.
– Там девушка стоит, смотрит на нас не отрываясь. Случайно, не твоя подруга, которая мне звонила?
Алексей обернулся и увидел в пяти шагах от машины Наташу. Вышел из салона, и Наташа бросилась к нему. Он погладил ее волосы, а потом поцеловал.
– Все хорошо, – шепнул, – поехали домой.
Оба сели на заднее сиденье «БМВ». Алексей обнял и прижал к себе Наташу. Люба обернулась и посмотрела на них. Остановила взгляд на девушке.
– Привет, а я – Шведова, вы мне звонили.
– Спасибо вам огромное! – поблагодарила Наташа. – Если бы не вы…
– Ерунда, – махнула рукой Люба, – не стоит благодарности. Работа у меня такая – людям помогать.
