– Что, например?
Вино шумело в голове, все нехорошее отодвинулось куда-то далеко, за пределы ее квартиры, дома, города, мира. Было тихо, спокойно, уютно с этим небритым громоздким мужиком, вечно заляпанным грязью. Никаких страхов, никакого ожидания беды.
Вот вспомнила тоже несчастную Софью! Та прокаркала в учительской, а у нее из головы никак!
– Ну… Хотелось бы сказать, какая вы красивая сейчас. – Он ласково глянул сначала в ее глаза, потом на ее губы, прошелся по плечам, надежно укрытым Сашкиной клетчатой рубашкой, вздохнул. – Вы всегда красивая, конечно. Но когда так вот рядом, то… Особенно. Наверное, я всегда искал именно такую женщину, как вы.
– И не нашли? – Вино добавило в ее голос незнакомой игривости, кокетства даже, и ей сделалось стыдно. – Простите.
– Не за что извиняться, милая Анна Ивановна. Не нашел! – Он развел руки в стороны над столом. – То все некогда. То не хочется, то незачем. И тут вдруг – бац! – вы! Я когда в вашу дверь звонил, то совсем не думал, что…
– Что?
Аня увела взгляд в сторону, испугавшись пылающей темноты, бьющей из его глаз. Как пожар в ночи, как бурлящий омут! Неловко и страшно.
– Что за той дверью окажетесь вы, такая…
Она не стала задавать провокационных вопросов, сочтя, что и так далеко зашла, охмелев с непривычки. Взяла и застегнула еще одну пуговицу на Сашкиной рубашке, дура! И руки с закатанными до локтей рукавами спрятала под столом.
– Аня… не знаю, как сказать вам. – Володин сцепил ладони замком, уложил их себе на затылок. – Как-то так получается, что мне совсем не хочется от вас уходить. И все время хочется вас видеть. Что делать-то, Аня?!
Пьяные мурашки осыпали спину, грудь, заскользили по животу вниз. Она поежилась и промолчала.
А что она скажет, что?! Что не готова?! Что это глупо и смешно: познакомиться на месте преступления и продолжить это знакомство в самом романтическом ключе?! Оставить его на ночь?! То есть…
Переспать с ним???
Господи! Ужас какой!!! В ее жизни был один-единственный мужчина – Сашка. И он разочаровался в ней, оставил ее. И наговорил при этом много гадких слов. А вдруг она и правда такая, как он сказал?! И вдруг напридумавший себе невесть что Володин также разочаруется? И потом, являясь в их школу с вопросами, станет смотреть либо мимо нее, либо ухмыляться скабрезно.
– Аня! Чего ты молчишь? – позвал ее Володин.
И вдруг совершил невероятное. Грохнулся со стула, на котором сидел, на коленки, подполз к ней, обнял без всякого спроса за талию и прижался лицом к ее боку, опаляя его страшно горячим дыханием.
– Я не могу, Ань!!! Не могу без тебя!!! Ты такая… Хрупкая, милая, беззащитная…
– А вы… ты хочешь меня защитить? – Она вцепилась в его ладони, тискающие ее бока, попыталась оторвать их от себя, ничего не получалось. – Илья, не надо. Это лишнее. Я не могу! Не готова и…
– И что?! – хрипло выдохнул он ей снова прямо в бок, где уже, наверное, дырку прожег.
– И у меня к тебе масса вопросов, касающихся происшествий с моими детьми. Школьниками, – пояснила она в ответ на его вопросительный мутный взгляд. – Девочка выбросилась из окна, а ничто не предвещало. Мальчик убивает взрослого мужчину… Все! Встань немедленно и давай говорить уже!!!
Странно, но он подчинился. Легко и без обид. Взъерошил ей волосы, коротко поцеловал в щеку и, схватив за руку, увлек в гостиную. Она, когда за ним семенила, с опаской косилась в сторону дивана. А ну как швырнет ее сейчас прямо на него и…
Она же с ним не справится, а орать и звать на помощь глупо!
Но Володин на диван сел сам, а ее усадил в кресло.
– Ну, Анюта? Анюта… – Он повторил, и еще, и еще, словно пробовал ее имя на вкус, катал его языком, ласкал, облизывал. – Я так стану тебя называть, можно? Анюта… Здорово. Можно?
– Называй, – махнула она рукой, удивившись, как это ему удалось так угадать. Ей очень нравилось, когда ее так называли.
– Ну? Анютка, что ты хочешь знать?
– Во-первых, Нина! Что вам удалось установить в связи с ее гибелью? – строго свела Аня брови, как при опросе в классе. – Какие-то подробности? Свидетели? Ну, я не знаю… Записка еще эта! Почерк в записке идентифицирован?
– Ого! Ничего себе!!! – восхищенно ахнул Володин, сжал плечи и сунул ладони между коленок, будто прикрывался от нее локтями.
А может, и прикрывался, вдруг сообразила Аня и густо покраснела. Он же тискал ее, прижимался. Как неловко, боже правый! Какой конфуз!
И тут же снова затрубил Иркин гневный голос прямо в левое ухо: «Хватит придуриваться, Анька! Взрослая же баба, а краснеешь, как подросток! Мужика возбужденного ни разу не видела? Нет? Так смотри!»
– Ты, Анюта, молодец, – похвалил ее Володин и закинул ногу на ногу, хотя, по ее мнению, сидеть так ему было совершенно неудобно. – Вопросы все точные, правильные. Мне бы такого помощника.
– Ответы-то будут? – Она забарабанила пальчиками по мягкому подлокотнику кресла. – Подробности, господин Володин? Свидетели? Почерк?
– Начну с конца… – задумчиво покусал он нижнюю губу, едва угадывающуюся сквозь щетину. – Почерк идентифицирован быть не может.
– Почему? – ахнула Аня. – Потеряли? Записку потеряли?!
– Да нет. Просто написана она была печатными буквами.
– Что-о-о??? Печатными буквами, записка?! – Она вытянулась вперед, готовая прыгнуть. – Ты хочешь сказать, что Нина оставила посмертную записку, в которой обвиняла меня в своей смерти, написанную печатными буквами???
– Именно! – Он заволновался. – А что?
– А то, что она никогда… Слышишь, никогда не писала печатными буквами. Она ненавидела этот шрифт! Когда черчение было, ей чертежи ее подруга подписывала. Стенную газету оформляли – тоже Оля Кочетова на подхвате. Нет, Илья, что-то здесь не то! Не могла она… Не могла не только записку написать, но и из окна прыгнуть. А?
Он пожал плечами, глянув с грустью в ее сторону.
Что он мог сказать в ответ на ее волнение? Что тоже странного нашел предостаточно? И друзья, и соседи в один голос твердят, что Нина не производила впечатления девушки, снедаемой тайными демонами. И отец сквозь рыдания утверждал, что ничто не предвещало. И записка еще эта неубедительная. Но…
Но в ответ на это его начальник взвыл нечеловечески:
– Тебе что, заняться нечем, Володин, твою мать??? Будешь искать мотивы, почему восемнадцатилетняя деваха из окна сиганула?! Какие, к черту, мотивы, если в крови у нее обнаружен алкоголь?! Пусть и мизер, но обнаружен! Если она записку оставила, обвинив учительницу! Если позвонила ей перед тем, как из окна прыгнуть! Если ни одного, ни единого свидетеля нет того, что кто-то ей помог!!! И ты после всего этого собрался мне тут воду мутить!!! Я тебе знаешь что сделаю…
