Он ловко сдернул конец простыни, и все увидели деревянную, почти
в человеческий рост, куклу. В бархатном костюме и с кружевным воротником.
— Так вот, Артур, — сказал Пуаро, и голос его неузнаваемо
изменился: в нем не было больше ничего иностранного, обычный английский, с чуть
заметным налетом кокни
[60]
. — Ты можешь мне сказать… — повторяю — ты можешь
сказать что-нибудь о смерти миссис Клэппертон?
Голова куклы чуть повернулась, деревянная нижняя челюсть
опустилась, дрогнула, и высокий пронзительно-резкий женский голос произнес:
— В чем дело, Джон? Дверь заперта. Я не хочу, чтобы стюарды
меня беспокоили…
Громкий крик.., опрокинутый стул… Человек стоял,
покачиваясь, схватившись рукой за горло… Он пытался что-то сказать.., пытался…
Внезапно тело его преломилось, и он упал.
Это был полковник Клэппертон.
Пуаро и корабельный врач поднялись с колен.
— Все кончено. Сердце, — коротко заключил доктор, стоя у
распростертого тела. Пуаро кивнул.
— Шок. В результате того, что его трюк был разгадан, —
сказал он и повернулся к генералу Форбсу, — это вы, генерал, подали мне идею: в
разговоре с мисс Хендерсен вы упомянули про мюзик-холл. Я был озадачен.., я
размышлял.., и наконец понял. Предположим, до войны Клэппертон был
чревовещателем. В этом случае было бы вполне возможно, что три человека
слышали, якобы изнутри каюты, голос миссис Клэппертон, когда сама она уже была
мертва. Ее голосом говорил полковник.
Рядом с Пуаро оказалась Элли Хендерсен. Лицо ее потемнело,
взгляд был полон боли.
— Вы знали, что у него больное сердце?
— Догадывался… Миссис Клэппертон говорила о своем слабом
сердце, но мне казалось, что она из тех женщин, которым нравится, чтобы
окружающие считали их больными. Потом я случайно поднял обрывок рецепта (он
выпал из сумки миссис Клэппертон). На сердечное средство. Но оно
предназначалось не миссис Клэппертон, а мистеру Клэппертону. Я еще раньше
замечал у него характерные тени под глазами.
— Значит, вы предполагали.., что все может кончиться..,
таким образом?
— Это лучший выход, мадемуазель, не так ли? — мягко спросил
Пуаро.
Он видел, как глаза Элли Хендерсен заволокло слезами.
— Вы знали. Все время знали.., что он мне небезразличен… Но
он сделал это не ради меня… Это из-за девушек… Молодость! Вот что заставило его
почувствовать свою зависимость. Он захотел освободиться.., прежде чем станет
слишком поздно… Да, я уверена, все было именно так… Когда вы догадались.., что
это сделал он?
— Его самоконтроль был слишком безупречен, — просто сказал
Пуаро. — Как бы грубо ни вела себя жена, казалось, это его абсолютно не
трогает. Это могло означать либо то, что он привык к ее грубостям и они его
больше не задевают, либо… Eh bien.., я выбрал последнее… И был прав. К тому же
полковник вечером, за день до преступления, излишне настойчиво демонстрировал
свое умение карточного фокусника. Он сделал вид, что выдал себя. Но человек с
подобным самообладанием никогда себя не выдаст. За этим что-то скрывалось. Он,
видимо, полагал, что, узнав о его прошлом фокусника, никто, скорее всего, не
заподозрит, что он к тому же еще и чревовещатель.
— А то, что мы слышали сейчас?.. Голос миссис Клэппертон?
— У одной из стюардесс очень похожий голос. Я уговорил ее
спрятаться за перегородкой и подсказал, что она должна говорить.
— Это было жестоко.., очень жестоко! — воскликнула Элли.
— Я не одобряю убийства, — сказал Эркюль Пуаро.
Похищение Джонни Уэйверли
— Вы можете понять чувства матери, — наверное, в шестой раз
повторила миссис Уэйверли.
Она с надеждой взирала на Пуаро. Мой друг, который всегда с
сочувствием относился к материнским страданиям, успокаивающе ей кивнул.
— Конечно, конечно, я все понял. Доверьтесь папаше Пуаро.
— Полиция… — начал мистер Уэйверли. Его жена нетерпеливо
взмахнула рукой.
— Я больше не желаю иметь дело с полицией. Мы на них
положились, и видите, что из этого получилось! Но я столько слышала о мосье
Пуаро и о том, какие чудеса он творит, что подумала, может быть, он сможет
помочь…
Пуаро поспешно прервал ее излияния весьма красноречивым
жестом. Было ясно, что миссис Уэйверли искренне переживает, но ее чувства
как-то плохо сочетались с напряженным и суровым выражением ее лица. Когда я
впоследствии узнал, что она была дочерью крупного владельца сталелитейных
заводов в Бирмингеме, прославившегося тем, что сумел из мальчишки-рассыльного
стать владельцем компании, я понял, что она — истинная дочь своего отца.
Мистер Уэйверли был крупным, тучным, неунывающим мужчиной.
Он стоял, широко расставив ноги, и весь его вид, все его повадки выдавали
типичного сквайра.
— Я полагаю, вы уже все знаете об этом деле, мосье Пуаро?
Вопрос был лишним. Несколько дней тому назад все газеты были
полны сообщениями о сенсационном похищении маленького Джонни Уэйверли,
трехлетнего сына и единственного наследника Маркуса Уэйверли, эсквайра из
Уэйверли-Корт, графства Суррей, потомка одной из древнейших фамилий в Англии.
— Я конечно же знаю в общих чертах, однако было бы лучше,
мосье, если бы вы рассказали мне все с самого начала, и поподробнее.
— Ну, я думаю, все это началось дней десять тому назад,
когда я получил анонимное письмо — эту мерзость. Признаться, я не знал, что и
подумать… Какой-то гад имел наглость требовать двадцать пять тысяч фунтов..,
двадцать пять тысяч фунтов, мосье Пуаро! В случае отказа он угрожал похитить
Джонни. Я конечно же выбросил это письмо в корзину. Решил, что это глупая
шутка. Через пять дней я получил еще одно письмо, уже с точной датой: «Если вы
не заплатите, то двадцать девятого числа вашего сына украдут». А пришло оно
двадцать седьмого. Ада перепугалась, а я никак не мог принять все это всерьез.
Мы же в Англии, черт побери. У нас никто не крадет детей ради выкупа.
— Да, здесь это не принято, — заметил Пуаро. — Продолжайте,
мосье.
— Ну, Ада мне житья не давала, и хотя я чувствовал себя
полным идиотом, все-таки обратился в Скотленд-Ярд. Они тоже не восприняли это
всерьез — согласились со мной, что это чья-то глупая шутка. Двадцать восьмого я
получил третье письмо: «Вы не заплатили. Завтра, двадцать девятого, в полдень,
ваш сын будет похищен. Вам придется заплатить выкуп в пятьдесят тысяч фунтов».
Я отвез это письмо в Скотленд-Ярд. На этот раз они не на шутку взволновались. И
пришли к выводу, что письма писал какой-то сумасшедший и что, по-видимому, в
назначенный час будет предпринята попытка похищения. Меня заверили, что будут
приняты все необходимые меры предосторожности. Инспектор Макнейл со своими
ребятами должен был прибыть в Уэйверли на следующее утро, чтобы заняться этим делом.
Я с облегчением отправился домой.
