И все же меня не покидало чувство, что мы в осаде. Я дал
указание никого не принимать и никого не выпускать из дома. Вечер прошел без
происшествий. Утром жена почувствовала недомогание. Я был обеспокоен ее
состоянием и послал за доктором Дакером. Симптомы озадачили доктора. И хотя он
не решался сказать, что ее отравили, я чувствовал, что он сделал именно этот
вывод. Он уверил меня, что опасности никакой нет, но пройдет пара дней, прежде
чем она оправится. Вернувшись после разговора с доктором к себе в комнату, я
увидел приколотую к подушке записку. Я был потрясен и весьма озадачен. Записка
была написана тем же почерком и содержала всего два слова: «В двенадцать». И
тут, мосье Пуаро, я пришел в ярость! Кто-то в доме был замешан в этом — кто-то
из слуг Я их всех допросил, устроил форменный разнос. Но они никого не выдали.
Компаньонка моей жены, мисс Коллинз, сообщила мне, что она видела утром, как
няня Джонни прошмыгнула на улицу. Я допросил няню, и она во всем призналась.
Оказывается, она оставила ребенка с горничной и удрала на свидание — с
мужчиной. Хорошенькие вещи происходят в моем доме. Она отрицала, что приколола
записку к моей подушке… Может, это, конечно, и не она, не знаю… Но я решил, что
не могу рисковать. А вдруг все-таки она? Я был уверен, что кто-то из слуг
замешан в этом деле. Под конец я вышел из себя и уволил всех скопом — няню и
всех остальных. Я дал им час на то, чтобы они собрали вещи и убрались прочь.
И без того красное лицо мистера Уэйверли побагровело при
этом воспоминании.
— Возможно, это было несколько несвоевременно, мосье? —
предположил Пуаро. — Исходя из последующих событий, вы, вероятно, играли на
руку вашим врагам.
Мистер Уэйверли уставился на него.
— Об этом я не подумал. Мне хотелось их всех убрать. Я
телеграфировал в Лондон, чтобы вечером прислали новых слуг. А до этого со мной
должны были остаться только те, кому я полностью доверял: мисс Коллинз —
секретарь моей жены, и Тредуелл — дворецкий, которого я знал с детства.
— А эта мисс Коллинз, как долго она жила с вами?
— Год, — сказала миссис Уэйверли. — В качестве компаньонки
она неоценима — секретарь и великолепная домохозяйка.
— А няня?
— Няня жила у нас шесть месяцев. Она пришла с блестящими
рекомендациями. Но я ее не слишком-то любила, хотя Джонни был к ней очень
привязан.
— Но когда разразилась катастрофа, няни уже не было в доме.
Мосье Уэйверли, будьте добры, продолжайте. Мистер Уэйверли продолжил свое
повествование.
— Инспектор Макнейл прибыл около половины одиннадцатого. В
это время слуги уже уехали. Инспектор одобрил мои действия. Он расставил людей
на подходах к дому и уверил меня, что если вся эта история не грандиозная
мистификация, то они непременно схватят преступника. Джонни был со мной. Мы с
Джонни в сопровождении инспектора прошли в комнату, которую мы называли
«кабинетом консула». Инспектор запер дверь. В комнате стояли старинные часы. Не
буду скрывать, что, когда стрелки часов приблизились к двенадцати, я не мог
сдержать нервную дрожь. Стрелки с жужжанием передвинулись, и часы начали
отбивать полдень. Я прижал Джонни к себе. У меня было такое чувство, что этот
тип может упасть прямо с неба. С последним ударом часов за дверью раздались
крики и беготня, поднялась суматоха. Инспектор распахнул окно. К нему подошел
констебль.
— Мы его схватили, сэр, — объявил он. — Он прятался в
кустах. Он весьма тщательно приготовился. Мы выбежали на террасу, где два дюжих
констебля крепко держали какого-то ободранного типа, по виду настоящего
бандита. Он яростно вырывался в бесплодной попытке удрать. Один из полицейских
вручил инспектору сверток, который они конфисковали у своей жертвы. В нем была
льняная тряпка и бутылка хлороформа. При виде всего этого кровь во мне
закипела. Там была еще записка, адресованная мне. Я развернул ее и прочел: «Вам
придется платить. Выкуп — пятьдесят тысяч. Несмотря на все ваши
предосторожности, он был похищен в полдень двадцать девятого, как я и говорил».
Я расхохотался, это был смех облегчения, но в эту же секунду я услышал звук
мотора и крик. Я повернул голову. Длинная серая машина неслась по направлению к
южному выходу. Кричал водитель машины, но не это привлекло наше внимание. Рядом
с ним я увидел льняные кудряшки Джонни. Инспектор изрыгал проклятия.
«Ребенок только что был на месте, — кричал он. Он оглядел всех
нас. Все мы были тут, на террасе: я, Тредуелл и мисс Коллинз. — Когда вы
оставили сына, мистер Уэйверли?» — спросил он.
Я принялся объяснять. И тут вдруг раздались звуки, которые
повергли нас в оцепенение. Это был бой часов на церковной колокольне. Чертыхнувшись,
инспектор взглянул на свои часы. Было ровно двенадцать. Не сговариваясь, мы
ринулись в «кабинет консула». Часы показывали десять минут первого.
Определенно, их кто-то переставил, никогда раньше эти часы не спешили и не
отставали. Они всегда ходили точно.
Мистер Уэйверли замолчал. Пуаро улыбнулся про себя и
расправил маленький коврик, который сдвинул взволнованный отец.
— Прелестная задачка, все неясно и загадочно, —
удовлетворенно пробормотал Пуаро. — Я с радостью займусь этим делом. Воистину,
все было прекрасно спланировано.
Миссис Уэйверли с укором посмотрела на него.
— Но мой малыш… — принялась причитать она. Пуаро поспешно
сменил выражение лица. Теперь он был само сострадание.
— Он в безопасности, мадам, он невредим. Уверяю вас, эти
негодяи будут бережно к нему относиться. Разве он для них не индейка, то есть
не курица, которая несет золотые яйца?
— Мосье Пуаро, я уверена, что единственное, что можно
сделать, — это заплатить. Поначалу я была против, но теперь! Материнские чувства!..
— Но мы прервали рассказ, мосье, — поспешно произнес Пуаро.
— Я полагаю, что все остальное вам хорошо известно из газет,
— сказал мистер Уэйверли. — Конечно, инспектор Макнейл немедленно связался по
телефону с полицией. Повсюду были разосланы описания машины и водителя, и
поначалу казалось, что все кончится хорошо. Машина, соответствующая описанию, с
мужчиной и маленьким мальчиком, проехала через несколько деревушек по
направлению к Лондону. В одном месте они сделали остановку, и жители
припоминали, что ребенок плакал и, похоже, боялся своего спутника. Когда инспектор
Макнейл объявил, что машина остановлена, а мужчина с мальчиком задержан, я
вздохнул с облегчением. Но продолжение вам известно. Оказалось, что мальчишка
вовсе не Джонни, а водитель — страстный автомобилист, любящий детей. Он
подобрал маленького мальчика, игравшего на улице в Эденсвелле, это деревушка в
пятнадцати милях от нас, чтобы покатать его на автомобиле. Так из-за грубой
ошибки полиции следы Джонни были утеряны. Если бы они не тратили время на эту
дурацкую погоню за машиной, они, возможно, нашли бы моего мальчика.
