— Успокойтесь, мосье. Полицейские — совсем не глупые люди и
пытались сделать все, что в их силах. Их ошибка была вполне естественной.
Преступление было очень тонко спланировано. Что касается ободранного типа,
которого нашли в саду, то ведь, насколько я помню, он все упорно отрицал. Он
заявил, что и записку и пакет ему вручил некий человек, чтобы он все это отнес
в Уэйверли-Корт. Этот человек дал ему десять шиллингов и пообещал дать столько
же, если он принесет пакет ровно без десяти двенадцать. Он должен был пройти
через сад и постучать в боковую дверь.
— Не верю ни единому слову, — с жаром произнесла миссис
Уэйверли. — Все это сплошная ложь.
— Да, версия довольно-таки неубедительная, — задумчиво
проговорил Пуаро. — Но все же полиция до сих пор не смогла ее опровергнуть. Я
припоминаю, что он сделал еще какое-то заявление?
Пуаро вопрошающе посмотрел на мистера Уэйверли. Тот снова
покраснел.
— Этот бродяга имел наглость заявить, будто узнал в
Тредуелле человека, который вручил ему сверток. По словам бродяги, он только
сбрил свои усы. Обвинить Тредуелла, который родился в этом селении и всю жизнь
прожил с семьей Уэйверли!
Пуаро позабавило негодование провинциального джентльмена.
— Но ведь вы сами подозревали своих слуг в соучастии.
— Да, но не Тредуелла.
— А вы, мадам? — спросил Пуаро, неожиданно повернувшись к
миссис Уэйверли.
— Если этому бродяге действительно кто-то всучил пакет, в
чем я сильно сомневаюсь, то уж никак не Тредуелл. Этот лгунишка утверждал, что
письмо и пакет ему вручили около десяти утра. А в десять утра Тредуелл
находился с моим мужем в курительной.
— Вы могли различить лицо человека в машине, мосье? Не
напоминал ли он вам чем-нибудь Тредуелла?
— Он был слишком далеко, и я не мог хорошо его разглядеть.
— Вы не знаете, есть ли у Тредуелла брат?
— У него было несколько братьев, но все они умерли. Последний
был убит в войну.
— Я не совсем уяснил себе устройство Уэйверли-Корт. Машина
скрылась через южные ворота. Есть ли другой выезд?
— Да, мы называем его восточные ворота. Он виден с другой
стороны дома.
— Мне кажется странным, что никто не заметил, как машина
въехала в усадьбу.
— Через усадьбу проходит дорога — подъезд к маленькой
часовенке. Там проезжает довольно много машин. Должно быть, похититель
остановил машину в удобном месте, и в тот момент, когда поднялась тревога и все
внимание было приковано к бродяге, побежал прямо к дому.
— Если только он уже не был там, — проговорил в задумчивости
Пуаро. — В доме есть где прятаться?
— Ну, мы не обыскивали дом. Как-то даже не пришло в голову…
Нет, он, конечно, мог где-нибудь спрятаться, но кто бы впустил его в дом?
— К этому мы вернемся позже. А сейчас обсудим другое, надо
быть последовательным. Есть ли в доме потайное место? Уэйверли-Корт — старинная
постройка, и там могут быть потайные комнаты, нечто вроде «норы
священника»
[61]
, как их раньше называли.
— Черт побери, в доме есть такая комната. Вход сразу за
панно в холле.
— Это рядом с «кабинетом консула»?
— Прямо за дверью.
— Voila!
[62]
— Но о ее существовании не знает никто, кроме меня и моей
жены.
— А Тредуелл?
— Ну.., возможно, он слышал о ней.
— А мисс Коллинз?
— Я никогда не говорил ей об этом.
Пуаро на минуту задумался.
— Хорошо, мосье. Мой следующий шаг — побывать на месте
происшествия, у вас в Уэйверли-Корт. Сегодня во второй половине дня вас
устроит?
— Как можно скорее, прошу вас, мосье Пуаро! — воскликнула
миссис Уэйверли, — Прошу вас, прочтите это еще раз.
Она вручила ему послание от похитителей, которое пришло
утром и заставило ее сразу же обратиться к Пуаро. Оно содержало исчерпывающие
инструкции, как нужно платить выкуп. В конце письма была недвусмысленная
угроза: в случае, если родители обратятся к кому-нибудь за помощью, мальчика
убьют. Было очевидно, что в миссис Уэйверли боролись явное нежелание расстаться
с деньгами и материнская любовь. Последняя победила.
После ухода мистера Уэйверли Пуаро остался с его женой
наедине.
— Прошу вас, мадам, мне необходимо знать правду. Вы также
доверяете Тредуеллу, дворецкому?
— Мне не в чем его обвинить, мосье Пуаро. Я не представляю,
как он мог быть в этом замешан, но.., я его никогда не любила.., никогда!
— Еще одно, мадам, не могли бы вы дать мне адрес няни вашего
сынишки?
— Хаммерсмит, шоссе Нетераль, сто сорок девять. Уж не
воображаете ли вы…
— Я никогда ничего не воображаю. Я только задаю работу своим
серым клеточкам. И иногда, да, иногда у меня появляется идея.
Когда за ней закрылась дверь, Пуаро подошел ко мне.
— Итак, мадам никогда не любила дворецкого. Это уже кое-что,
вы не находите, Гастингс?
Я не позволил вовлечь себя в разговор. Пуаро так часто
разыгрывал меня, что я стал осторожен. Где-то был скрыт подвох.
Собравшись, мы отправились на шоссе Нетераль. Нам повезло —
мисс Джесси Витерс была дома. Это была женщина лет тридцати пяти, приятной
наружности, держалась она уверенно и с чувством собственного достоинства. Мисс
Витерс была глубоко оскорблена тем, как с ней обошлись, но признала, что и сама
была не права. Она была помолвлена с художником-декоратором, который в тот
злосчастный день оказался неподалеку, и ушла, чтобы встретиться с ним. Ее
поведение казалось вполне естественным. Но я не совсем понимал, куда клонит
Пуаро. Он задавал вопросы, которые, казалось, не имели никакого отношения к
делу. В основном он расспрашивал ее о жизни в Уэйверли-Корт. Мне все это
надоело, и я был рад, когда Пуаро откланялся.
— Похитить этого ребенка было несложным делом, друг мой, —
заметил Пуаро.
Мы вышли на шоссе, поймали такси и попросили отвезти нас на
вокзал Ватерлоо.
— Да, этого малыша можно было похитить в любой момент.
