— Ну и что же?
— Мы должны следовать логике, какими бы абсурдными ни
казались наши выводы. Итак, миссис Уэйверли. Она богата, все средства
принадлежат ей. Кстати, это на ее деньги восстановлено пришедшее в упадок
поместье. Зачем ей похищать собственного сына и платить самой себе выкуп? А вот
с ее мужем ситуация совсем иная. У него богатая жена, но это вовсе не то же
самое, что быть богатым самому. Я полагаю, что леди не слишком-то охотно
расстается с деньгами, только в крайнем случае. Ну а мистер Уэйверли, как вы
могли заметить, весьма жизнелюбив.
— Это невозможно, — залопотал я.
— Ну отчего же? Кто отослал слуг? Мистер Уэйверли. Он же мог
написать записки, отравить жену, переставить часы и обеспечить алиби своему
преданному вассалу Тредуеллу. Тредуелл никогда не любил миссис Уэйверли. Он
предан своему господину и с готовностью выполнит любые его указания. Они все
провернули втроем: Уэйверли, Тредуелл и какой-то приятель мистера Уэйверли.
Полиция допустила ошибку, прекратив расследование в отношении того человека с
ребенком в серой машине. Он-то и был третьим. Он подобрал неподалеку в деревне
мальчика со светлыми волосами, въехал в усадьбу через восточные ворота и в
нужный момент выехал через южные, что-то крикнув и помахав рукой. Никто в доме
не мог увидеть его лица или номера машины, и уж конечно никто не видел лица
ребенка. Ложный след направил полицию в Лондон. Тредуелл сыграл свою роль,
организовав всю эту историю с бродягой. В том же случае, если бродяга и опознал
Тредуелла без усов, хозяин подтвердил бы его алиби, что, впрочем, и произошло.
Ну а что касается мистера Уэйверли, то, когда во дворе началась суматоха и
инспектор выскочил на улицу, он поспешно спрятал сына в потайной комнате и
последовал за инспектором. Позже, когда инспектор удалился и поблизости не было
мисс Коллинз, ему было нетрудно отвезти сына на собственной машине в
какое-нибудь безопасное место.
— Ну а как насчет собачки? — спросил я. — И мисс Коллинз,
которая солгала?
— Это была моя маленькая шутка. Я спросил у нее, есть ли в
доме маленькая собачка, собачка-игрушка, и она ответила — нет, имея в виду
настоящую собаку. Хотя совершенно очевидно, что собачка должна быть —
игрушечная, разумеется — в детской. Видите ли, Гастингс, чтобы Джонни не плакал
и вел себя тихо, мистер Уэйверли оставил в потайной комнате несколько игрушек.
— Мосье Пуаро. — В комнату вошел мистер Уэйверли. — Удалось
вам что-нибудь обнаружить? У вас есть предположения, где может быть мальчик?
Пуаро вручил ему лист бумаги:
— Вот адрес.
— Но это чистый лист бумаги.
— Да, но я думаю, что вы сами напишете на нем адрес.
— Какого… — Мистер Уэйверли побагровел.
— Мосье, мне все известно. Даю вам сутки, чтобы вернуть
мальчика. С вашей изобретательностью вы наверняка сумеете объяснить его
появление. В противном случае мне придется сообщить миссис Уэйверли, как все
было на самом деле.
Мистер Уэйверли опустился в кресло и закрыл лицо руками.
— Он у моей старушки-няни, в десяти милях отсюда. У него там
есть все. Он весел и доволен.
— Я в этом и не сомневался. Если бы я не считал, что вы, в
сущности, неплохой и любящий отец, я бы не дал вам этого шанса.
— Но скандал…
— Именно так. Вы принадлежите к старинному и знатному роду.
Так не запятнайте же своего имени еще раз. Всего доброго, мистер Уэйверли. Да,
кстати, напоследок я хочу дать вам один совет. Всегда заметайте в углах!
Экспресс на Плимут
Алек Симпсон, офицер Военно-морского флота Великобритании,
поднялся в вагон идущего в Плимут экспресса на станции Ньютон-Эббот. Носильщик
втащил в купе первого класса его тяжелый чемодан и уже собрался забросить его
на багажную полку.
— Не надо, — остановил его молодой человек. — Поставьте
здесь, я позже сам этим займусь. Вот вам за труды.
— Спасибо, сэр.
Щедро вознагражденный носильщик удалился, с лязгом
захлопнулись двери, и трубный голос возвестил: «До Плимута — без остановок.
Следующая станция — Плимут, пересадка на Торки
[64]
». Поезд дал свисток и,
набирая скорость, отошел от перрона.
В купе никого, кроме лейтенанта Симпсона, не было.
Поежившись от пронизывающего декабрьского холода, он прикрыл окно, но тут же
потянул носом воздух и поморщился. Ну и вонища! Как в госпитале, где его
оперировали. Там так же несло хлороформом
[65]
.
Алек снова опустил стекло, пересел на другое место, раскурил
трубку и несколько минут сидел, глядя в ночь. Потом встал, достал из чемодана
несколько журналов и попытался засунуть багаж под сиденье напротив, но
безуспешно. Как он его ни заталкивал, тот упрямо вылезал наружу.
— Что за черт, — пробормотал Алек и, отодвинув чемодан,
заглянул под сиденье. В следующую секунду он непроизвольно вскрикнул и поезд,
подчиняясь сорванному стоп-крану, неохотно остановился.
— Mon ami
[66]
, — обратился ко мне Пуаро, — вы, я знаю,
проявляете живейший интерес к тому, что произошло в плимутском экспрессе.
Прочтите-ка вот это.
Я чуть не выхватил из рук моего друга листок бумаги, который
он протянул мне через стол. Это была записка, предельно лаконичная и деловая:
Дорогой сэр! Буду вам весьма обязан, если вы при первой
возможности заглянете ко мне.
Искренне ваш,
Эбенезер Холлидей
Не видя тут никакой связи с плимутском экспрессом, я
вопросительно взглянул на Пуаро.
Вместо ответа он взял со стола утренний выпуск и прочел
вслух:
— «Страшная находка была обнаружена вчера вечером в вагоне
поезда. Морской офицер, возвращавшийся к месту службы в Плимут, нашел в своем
купе под сиденьем тело молодой женщины, убитой ударом ножа. Он тут же остановил
поезд стоп-краном. Жертве на вид около тридцати лет, одежда очень модная и
дорогая. Личность ее установить пока не удалось».
А дальше идет сообщение, что женщина, найденная в плимутском
экспрессе, оказалась супругой известного аристократа, Руперта Каррингтона.
Теперь вам все ясно, друг мой? Если нет, поясню: до замужества фамилия миссис
Каррингтон была Холлидей. А ее отец, Эбенезер Холлидей, стальной король
Америки.
