Оставив Полларда в доме, Джепп поспешил в деревню, чтобы
связаться по телефону с полицейским управлением. Мы же с Пуаро отправились к
своей гостинице.
— Вы необыкновенно спокойны, — заметил я. — Вас не
заинтересовал этот случай?
— Au contraire
[88]
, он очень меня заинтересовал. Но в то же
время и озадачил.
— Не совсем понятен мотив, но я убежден в виновности
Паркера, — рассуждал я вслух. — Ну, а мотив может проясниться позже.
— А вы не подметили ничего существенного, на что не обратил
внимания Джепп?
Я с любопытством посмотрел на него.
— Что у вас на уме, Пуаро?
— Что у умершего было в рукаве?
— А-а, этот платок!
— Совершенно верно, платок.
— Моряки носят платок в рукаве, — произнес я, подумав.
— Замечательно подмечено, Гастингс, хотя я имел в виду не
это.
— Что-нибудь еще?
— Да, я снова и снова возвращаюсь к мысли о сигаретном дыме.
— Я ничего не почувствовал, — признался я.
— Я тоже, cher ami
[89]
.
Я пытливо посмотрел на него. Обычно трудно понять, шутит
Пуаро или нет, но сейчас он был совершенно серьезен и о чем-то сосредоточенно
размышлял.
Расследование было закончено два дня спустя. Пока же
выяснились дополнительные обстоятельства. Некий бродяга рассказал, что перелез
через забор в сад Лей-хауса, где он часто ночевал в незапиравшемся сарае. Он
заявил, что в двенадцать часов ночи слышал, как двое мужчин громко ссорились на
первом этаже дома. Один требовал денег, другой отказывал ему в этом.
Спрятавшись за кустом, бродяга видел, как оба они ходили взад и вперед за
освещенным окном. Одного из них, хозяина дома, он хорошо знал. Во втором
опознал мистера Паркера.
Напрашивался вывод, что Паркеры приехали в Лей-хаус
шантажировать Протеро. Дело быстро прояснилось, когда стало известно настоящее
имя потерпевшего — Вендовер, в прошлом лейтенант флота, замешанный в истории со
взрывом крейсера «Мэризот» в 1910 году. Следствие считало, что Паркер,
осведомленный о причастности Вендовера к этой истории, выследил его и требовал
платы за молчание, а Вендовер платить отказывался. Во время ссоры Вендовер
выхватил пистолет, но Паркеру удалось его обезоружить и самому застрелить
Вендовера, потом же он постарался выдать случившееся за самоубийство.
Паркер был предан суду, но по ходатайству защиты
разбирательство было отложено. Мы присутствовали на заседании суда. Уже уходя,
Пуаро покачал головой.
— Должно быть, так, — пробормотал он вполголоса. — Да-да,
все правильно, пора действовать.
Он отправился на почту и специальным курьером отправил
написанную тут же записку. Я не видел, кому она была адресована. Потом мы
отправились в гостиницу.
Пуаро беспокойно ходил взад и вперед возле окна нашего
номера.
— Я жду посетителя, — объяснил он. — Нет, не может быть… Я
не могу ошибаться. А вот и она!
К моему удивлению, в следующий момент в комнату вплыла мисс
Клег. Она заметно нервничала и тяжело дышала, как будто после бега. В ее
взгляде, брошенном на Пуаро, я заметил испуг.
— Садитесь, мадемуазель, — приветливо обратился он. — Я
оказался прав, не так ли?
Вместо ответа она разразилась слезами.
— Зачем вы это сделали? — мягко спросил Пуаро. — Зачем?
— Я так его любила, — ответила она. — Я с ним с самого
детства, когда он был еще совсем маленьким. О, будьте милосердны ко мне!
— Я сделаю все, что смогу. Но вы должны понять, что нельзя
допускать казни невиновного, даже если он отъявленный негодяй.
Она выпрямилась и тихо сказала:
— Наверное, вы правы. Делайте то, что считаете необходимым.
Поднявшись, она поспешно вышла.
— Она застрелила его? — спросил я в крайнем смятении.
Пуаро улыбнулся и покачал головой.
— Он сам застрелился. Помните, платок находился у него в
правом рукаве? Это подсказало мне, что он был левша. После бурной сцены с
мистером Паркером, испугавшись разоблачения, он застрелился. Утром мисс Клег,
как обычно, вошла к нему и.., увидела, что он мертв. А ведь она можно сказать,
вырастила его и очень любила. И тут ее охватила ненависть.., ненависть к
Паркерам, послужившим причиной его гибели. Они были для нее самыми обычными
убийцами, и она решила наказать их. И в голове ее созрел определенный план.
Только она знала, что Вендовер был левшой. Переложив пистолет в его правую
руку, она закрыла окно, положила рядом сломанную запонку, которую нашла в одной
из комнат первого этажа, заперла дверь и спрятала ключ.
— Пуаро, — сказал я в порыве восхищения, — вы великолепны.
Вся ваша версия построена на одной маленькой улике — носовом платке!
— …и на сигаретном дыме. Если окно было заперто и при этом
выкурено такое количество сигарет, в комнате должен был сохраниться запах
табачного дыма. Воздух же, напротив, был абсолютно свежим. Из этого я сделал
вывод, что окно закрыли только утром. Вот такой неожиданный поворот. Я долго
ломал голову над тем, зачем убийце понадобилось закрывать окно. Ведь ему лучше
было бы оставить его открытым, чтобы в случае, если версию о самоубийстве
отклонят, все подумали, что он скрылся через окно. Показания бродяги только
подтвердили мои предположения. Ведь он не смог бы подслушать тот разговор, не
будь окно открытым.
— Просто замечательно! — с жаром сказал я. — А как насчет
чаю?
— Вот слова истого англичанина, — вздохнув, сказал Пуаро. —
Но едва ли я могу рассчитывать на то, что мне дадут здесь стаканчик
смородинного сиропа.
Наследство Лемесюрье
Много загадочных случаев расследовали мы вместе с Пуаро, но,
кажется, ни один из них не может сравниться с той чередой необычных событий,
которые долгие годы привлекали наше внимание и в конце концов были блестяще
разгаданы моим другом. Начало этой истории восходит к одному из вечеров
военного времени, когда наше внимание впервые было привлечено к семье
Лемесюрье. Незадолго до этого мы с Пуаро возобновили прежнюю дружбу,
завязавшуюся между нами еще в Бельгии. В это время он успешно завершал
расследование какого-то дела по заказу военного министерства, и мы вместе с
чиновником из этого министерства, который то и дело отпускал Пуаро комплименты,
обедали в Чарлтоне. Вскоре чиновник ушел — у него было деловое свидание, — а мы
остались не спеша допивать свой кофе.
