«Ничего не забыли, Фицрой?» — еще спросил у него я.
«Думаю, нет, лорд Элловей. Все бумаги на столе», — ответил
он и, пожелав нам доброй ночи, собрался уходить.
«Погодите минутку, — остановил я его, подходя к столу. —
Возможно, мне кое-что еще понадобится».
Быстро проглядев лежавшие на столе бумаги, я заметил ему,
что он забыл самое главное: чертежи подводной лодки!
«Они прямо сверху, лорд Элловей», — отвечает он.
«Да нет же, — говорю, снова просматривая бумаги, — нет их
здесь».
Фицрой настаивает, что положил их на стол минуту назад.
«Возможно, — говорю я, — но сейчас их здесь нет».
Фицрой подходит к столу, и вид у него такой, будто он не
верит своим глазам.
Все это казалось совершенно невероятным. Мы снова
просмотрели все бумаги на столе, потом перерыли сейф, и только тогда поняли,
что чертежи исчезли — и исчезли, пока Фицроя не было в комнате, а это минуты
три, не больше.
— А зачем он выходил? — тут же поинтересовался Пуаро.
— Вот и я его об этом спросил! — с гордостью объявил
адмирал.
— Оказалось, — ответил лорд Элловей, — что, едва Фицрой
успел разложить документы на столе, он услышал женский визг, да такой, говорит,
что прямо мороз по коже. Он тут же бросился в холл и обнаружил, что горничная
миссис Конрад, француженка, белая как полотно, стоит на лестнице с совершенно
безумным видом. Ее, видите ли, напугало привидение: беззвучно передвигавшаяся
высокая фигура в белом. Фицрой, естественно, расхохотался и попросил ее не
валять дурака — хотя, возможно, выразился и погрубее: с Фицроя станется. Затем
он вернулся в кабинет — как раз в тот момент, когда мы входили с террасы.
— Тут все довольно ясно, — задумчиво проговорил Пуаро. —
Остается выяснить только, какую роль в деле сыграла горничная. Кричала ли она
по договоренности со скрывшимся в саду сообщником, или же тот просто ждал
подходящей возможности? Я говорю «он», полагая, что вы видели убегающего
мужчину. Я ведь не ошибаюсь, лорд Элловей?
— Не могу сказать, мосье Пуаро. Это была просто.., тень.
Адмирал так выразительно фыркнул, что все поневоле
обернулись к нему.
— Кажется, мосье адмирал хочет что-то сказать, — заметил Пуаро
с легкой улыбкой. — Вы тоже видели эту тень, сэр Гарри?
— Ничего я не видел, — буркнул тот. — Да и Элловей тоже.
Может, ветка качнулась или еще что, а как обнаружили кражу, тут он и вообразил,
будто видел, как кто-то сбегает с террасы. Игра воображения, и только…
— Вот уж в чем меня никогда не упрекали, так это в излишней
впечатлительности, — улыбнулся лорд Элловей.
— Чушь! Воображение есть у всех. Любой может заставить себя
поверить, что видел то, чего не было. Я всю жизнь провел на море и готов
прозакладывать свои глаза против глаз любой сухопутной.., н-да. Я смотрел точно
туда же, куда и Элловей, и, окажись там кто-то, я бы его увидел.
Адмирал совершенно разволновался. Пуаро поднялся и подошел к
двери.
— Вы позволите? — осведомился он. — Это, по возможности,
нужно прояснить немедленно.
Он вышел на террасу, и мы последовали за ним. Вынув из
кармана фонарик, Пуаро долго водил лучом света по прилегающему к террасе
газону.
— Где он пересек террасу, милорд? — спросил он.
— Я бы сказал, где-то напротив двери.
Пуаро потратил еще несколько минут, пройдясь фонариком по
газону вдоль всей террасы, затем выключил его и повернулся к нам.
— Сэр Гарри был прав: вы ошиблись, милорд, — сказал он. —
Сегодня вечером шел сильный дождь — никто не смог бы пройти по этому газону, не
оставив следов. Но их здесь нет, ни единого.
Пуаро внимательно всматривался в лица своих собеседников.
Лорд Элловей выглядел смущенным, но все же не убежденным до конца. Адмирал явно
торжествовал.
— Я знал, что не могу ошибиться! — воскликнул он. — Мои
глаза еще никогда меня не подводили!
Старый морской волк радовался своей правоте с такой
ребячливостью, что я не сдержал улыбки.
— Однако это означает, что документы похищены кем-то из
присутствовавших в доме, — безмятежно продолжил Пуаро. — Давайте вернемся
внутрь. Итак, милорд… У кого была возможность проникнуть в кабинет из холла,
пока ваш секретарь беседовал на лестнице с горничной?
Лорд Элловей покачал головой.
— Решительно невозможно: идти все равно пришлось бы мимо
Фицроя.
— Вот как? А вы совершенно уверены в этом молодом человеке?
Лорд Элловей даже покраснел.
— Абсолютно, мосье Пуаро. За своего секретаря я ручаюсь.
Чтобы он оказался хоть как-то в этом замешан? Это исключено!
— Все поначалу кажется невозможным, — сухо отозвался Пуаро.
— Или вам представляется более вероятным, что чертежи приделали себе маленькие
крылышки и упорхнули? Соnunе cа!
[118]
Пуаро надул щеки, уподобившись на мгновение комичному
ангелочку, и с громким презрительным «пуф» выпустил воздух.
— Да-да, вы, конечно, правы, — нетерпеливо перебил его лорд
Элловей, — но все же, мосье Пуаро, прошу вас забыть о Фицрое. Ну, сами
подумайте: стоило ли ему красть чертежи, когда он в любой момент мог без всяких
хлопот снять с них копию?
— Bien juste
[119]
, милорд, — одобрительно заметил Пуаро. —
Вижу ум ясный и последовательный. Какое счастье, что у Англии есть вы!
Лорд Элловей заметно смутился под этим внезапным градом
комплиментов, Пуаро же, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Комната, где вы провели вечер…
— Вы имеете в виду гостиную?
— Да. Из нее ведь тоже можно выйти на террасу — я помню, вы
говорили, что так туда и попали. Почему же кто-то другой не мог выйти из
гостиной на террасу и, пока мистер Фицрой отсутствовал, зайти в кабинет и
вернуться обратно?
— Но мы бы увидели! — возразил адмирал.
— Это смотря в какую бы сторону вы шли.
— Хотя Фицроя не было в комнате всего минуты три, за это
время мы успели бы пройти террасу в оба конца.
— Ну да ладно. Это ведь только гипотеза.., правда,
единственно возможная в данном случае.
